Генрих схватил меня за плечи и легонько встряхнул, и я с яростью посмотрела в его изумрудные глаза над самодельной повязкой.

– Думаешь, я тебя не хочу? – прорычал он. – Что я, по-твоему, по уши деревянный?!

– Не знаю, как по уши, – обиженно крикнула я, – а по пояс – точно!

Генрих вдруг приник ко мне всем телом и когда его жёсткие пальцы сомкнулись на моём запястье, он прижал мою ладонь к своему естеству, и у меня перехватило дыхание от неожиданной твёрдости. Я порывисто приникла к Генриху, но инститор резким движением отвёл мою руку и отстранился.

– Но почему же тогда? – обескураженно простонала я.

Генрих отпустил мою руку и наклонился за мечом, до меня донеслось:

– Не хочу быть твоей очередной игрушкой.

Я вспыхнула до корней волос:

– Что это значит? Какая ещё игрушка?!

Генрих выпрямился и, намеренно избегая смотреть на меня, пристроил меч к поясу.

– У меня есть принципы, Мара, – едва слышно проговорил он. – Либо всё будет по правилам, либо ничего не случится. – Он поднял на меня свои ясные глаза цвета изумруда и саркастично добавил: – А если уж и случится, то точно не на кладбище под воздействием могильных цветов! Ты вообще, понимаешь, что происходит? Ты надышалась этой отравы, вот и бросаешься на мужиков, как кошка по весне. Я на этом месте, или тот мертвяк, какая разница? Тебе главное утолить свою похоть…

У меня от возмущения перехватило дыхание.

– Что?! – взвыла я и, с кулаками бросаясь на инститора, возмущённо крикнула: – Да ты хоть знаешь, как я сопротивлялась?..

– Видел, – ухмыльнулся Генрих и, схватив мои запястья, приблизился к самому лицу: – Изо всех сил… прижималась!

Щёки опалило жаром, на глаза от обиды навернулись слёзы. Я всхлипнула:

– Но это же всё внешне! Я думала о тебе…

Глаза Генриха сузились, в голосе зазвучали едкие нотки:

– Ага! Значит, если я буду целовать другую женщину, но думать о тебе, то изменой это считаться не будет?

Я стряхнула его руки с запястий и в отчаянии закричала:

– Да если бы не Забава, я бы и не подумала его целовать!

Брови Генриха практически поползли на лоб:

– А при чём тут русалка?

Я вздрогнула и прижала ладони ко рту. Забава у колодца, Лежик истекает кровью, а я тут отношения выясняю? Ну и подруга! Схватила растерянного инститора за руку и потянула в сторону домика:

– Скорее! Надо спасать Забаву!

Брови Генриха сошлись на переносице, взгляд настороженно скользнул по тёмным могилам. Ни слова не говоря, он побежал рядом со мной… и мы вдвоём врезались в невидимую стену. Я опять ушибла многострадальное колено, да со стоном уселась на землю, Генрих же умудрился устоять. Инститор сосредоточенно потыкал в защиту острием клинка, а я заныла:

– Вот незадача! А я подумала, что моя сила разрушила и эту стену. Но видимо некромаг провёл меня через неё…

Генрих вдруг замер, и я восхищённо покосилась на его напряжённые бицепсы, а инститор медленно развернулся, и взгляд его неприятно царапнул меня.

– Некромаг?! – грозно уточнил он. – Так это был не просто оживший мертвец, а сам некромаг? – Руки его опустились, и меч со скрежетом царапнул мрамор ближайшей плиты: – И как же я сразу не распознал?

Я, опираясь на крест, поднялась и, невольно морщась от боли в колене, полюбопытствовала:

– А его можно распознать? По каким признакам?

Генрих посмотрел на меня так, что я съёжилась:

– А ты молчи, ведьма! Это надо же придумать – целоваться с некромагом! Ты вообще понимаешь, что чудом жива осталась?

Я попыталась улыбнуться, но губы мои задрожали:

– Но ты же меня спас!

– И пожалею об этом ещё не раз, – недовольно буркнул Генрих.