Много лет назад я думала, что док сочувствует мне, Дженнифер Рэтклифф, попавшей в аварию и подписавшей отпечатком ладони пожизненный договор с Особым Отделом. Но сейчас я могла с уверенностью сказать, что док не столько сочувствовал чудом выжившей таноржке, сколько переживал из-за тела андроида, которого пришлось фактически отдать на запчасти для той самой Дженнифер.

— О, Джерри, наконец-то! А я уже думал, что ты совсем пропала. Почему не явилась на осмотр в прошлом году? Ведь, согласно контракту, сигма-агенты Особого Отдела обязаны появляться на осмотр не реже, чем раз в три года, — с порога принялся отчитывать меня миттар.

— Потому что контракт официально начал действие лишь три года назад. Первый год я работала по личной договорённости между Маркеланном Моро и Дарреном Нуаре, — сдержанно ответила.

— Да? Правда? Не знал… — Мужчина удивлённо покачал головой, ловко взял у меня кровь из вены и понёс пробирку в соседнюю каюту-лабораторию на проверку.

Я с внутренней настороженностью наблюдала за действиями дока. Когда он вышел, громко фыркнула, повернулась к Элизабет и сложила руки на груди:

— Вы что, правда считаете, что я поверю, будто док «не знал», что один из агентов работал на Даррена без контракта и из-за этого задержался с плановым осмотром на целый год?

Несколько секунд эльтонийка смотрела на меня изучающе, а затем нарочито громко вздохнула.

— Мне больше нравилось, когда ты была ребёнком, Джерри.

«Ребёнком я не была никогда, просто вы сами меня научили никому не доверять», — мысленно произнесла, но вслух ответила иное:

— Не переводи тему. В чём дело? Давай только без всяких плясок вокруг да около, у меня не так много времени.

На самом деле, Даррен не ставил никаких временных рамок, в которые я должна уложиться с поездкой, но всё это время в груди что-то ныло и требовало вернуться на «Молниеносный» как можно скорее. Так бывает, когда целый вечер проводишь с близким человеком перед расставанием на долгие годы. Вы можете шутить и до изнеможения хохотать всю ночь, но внутри, точно мерзкая пиявка, сидит гадливое сосущее чувство тоски, и искромётные шутки ничуть не могут исправить ситуацию, а с каждым разом становится всё страшнее и страшнее смотреть на часы.

— Ну если по делу, то твой контракт хочет перекупить очень влиятельный мужчина, который готов заплатить вдвое больше, чем заплатил адмирал Нуаре.

Сердце на миг замерло, в ушах подозрительно зазвенело, а ноги стали ватными. Слава Вселенной, я сейчас сидела.

— В смысле? — Пришлось несколько секунд помолчать, чтобы голос прозвучал не слишком хрипло.

Каким бы потрясением для меня ни стала информация о перекупке контракта, я не должна была показывать, как много это для меня значит. Пожалуй, единственное, что могло меня сейчас выдать, так это то, как сильно побелели фаланги пальцев, которыми я вцепилась в табурет. Но, к счастью, Элизабет именно в этот момент потянулась к планшету, видимо, чтобы передать всю информацию.

— Вот, посмотри, очень видный мужчина, генерал Космического Флота, Гонзар-Айрик Хестер, обратился к нам в поисках агента сигма-класса расы захухри и готов заплатить вот такую сумму. — Элизабет быстро поклацала пальцами по экрану, а я почувствовала, что в горле пересыхает. — Это за сам контракт. А за его досрочное расторжение с адмиралом Нуаре ещё вот столько.

Если бы я сейчас получила разряд дефибриллятора, то чувствовала бы себя лучше. Потрясение, растерянность, страх, смятение, осознание собственного бессилия — всё смешалось в безумном калейдоскопе эмоций. Какого демона! Нет-нет-нет! Захотелось заорать. Во всю глотку, содрать голос от крика, осипнуть. На судьбу, на Элизабет, на этого швархова генерала, которого я внезапно возненавидела с такой силой, с какой только можно ненавидеть незнакомца, на эту продажную скотину Маркеланна Моро, для которого в первую очередь важны деньги. Почему именно тогда, когда я только-только начала ощущать себя на своём месте, будучи адъютантом Даррена, кто-то вновь всё решает за меня?!