Когда на часах было около четырех, он подъехал к дороге, ведущий в поселок. У поворота стояли белые «Жигули». Фоксман притормозил машину, снова огляделся. Затем первым вышел из автомобиля, подошел к «Жигулям». Оттуда вышел высокий молодой мужчина лет тридцати.

– Здравствуйте господин Физули, – сказал Фоксман на хорошем русском языке, протягивая ему руку, – я очень рад, что вы приняли наше предложение.

В этом лондонском пабе на Сити Роуд в будни посетителей бывало немного. Зато по вечерам пятницы и в субботу бар заполнялся людьми и здесь трудно было найти свободное место. Но в остальные дни здесь было тихо и безлюдно. Только двое посетителей сидели в углу за своими кружками пива. Вошедший мужчина неторопливо оглянулся по сторонам, заказал себе темного пива и уселся в другом углу. На вид ему было около сорока лет. Чуть выше среднего роста, смуглое лицо, характерное для выходцев из Южной Азии, тонкие губы, выпуклые выразительные глаза. В этом районе было много выходцев из Пакистана, поэтому на него никто не обратил внимания.

Он был в сером костюме и черной рубашке без галстука. Очевидно, он не очень любил пиво, так как за двадцать минут ожидания не выпил даже четверти кружки. В бар вошел еще один мужчина с типичной арабской внешностью. Смуглое лицо, черные волосы, нос с характерной горбинкой, подчеркнутые скулы. Этому посетителю было не больше двадцати пяти лет. Увидев смуглолицего, он кивнул ему в знак приветствия и, заказав себе минеральной воды, подошел к столику.

– Здравствуйте, уважаемый Бахыш-хан, – вежливо поздоровался вошедший.

– Добрый день Маджид, – протянул ему руку поднявшийся Бахыш-хан, – садись. Я рад, что ты приехал.

– Я немного задержался, прошу меня извинить, – сказал Маджид, усаживаясь напротив.

– Ничего, – улыбнулся Бахыш-хан, – я был уверен, что ты приедешь. Если не возражаешь, давай перейдем на арабский, чтобы нас не понимали.

– Здесь никого нет, – оглянулся по сторонам Маджид. В дальнем углу сидели двое посетителей, и сонный бармен скучал за стойкой.

– Все равно так будет лучше, – улыбнулся Бахыш-хан. – Ты уже знаешь, почему мы выбрали именно тебя?

– Да, знаю. Мне сказали, что вы хотите увидеться со мной, чтобы поговорить о моих проблемах.

– Ты ведь заканчиваешь химический факультет в Кембридже, – напомнил Бахыш-хан, – и, насколько я знаю, твои успехи радуют преподавателей и твоих уважаемых родителей.

– Спасибо. Я стараюсь учиться хорошо, чтобы оправдать их доверие.

– Ты уже решил, где именно будешь работать? Выпускника Кембриджа будут готовы принять лучшие лаборатории мира.

– Мне предлагают остаться в самом Кембридже, делать докторскую диссертацию, либо работать в крупной американской фармацевтической компании.

– И что ты решил?

– Пока не решил. У меня еще есть время до первого числа.

– Ты не должен забывать, что в первую очередь ты мусульманин, а уже потом выпускник Кембриджа.

– Я об этом всегда помню, – очень серьезно ответил Маджид, – и стараюсь не нарушать наших заповедей.

– Это очень хорошо, Маджид. Ты, наверное, удивился, когда увидел, что я пью пиво, этот алкогольный напиток, неугодный Аллаху. Но так нужно, иначе я вызвал бы ненужные подозрения. Если мы будем сидеть в этой пивной и пить минеральную воду, на нас сразу обратят внимание. Иногда во имя высших целей мы обязаны нарушать некоторые наши заповеди…

– Я понимаю.

– Мы хотим предложить тебе работу, Маджид. Очень сложную и очень ответственную работу. На благо всего мусульманского мира. Это будет работа, достойная такого человека, как ты.