– Что будем делать?

– Есть еще неделя. Потом будем объявлять. Но метку уже все видели. И наверняка сделали соответствующие выводы. Которые нам совсем не на руку. Но без нее я бы не получила подчинения от высших чинов…

– Болит? – Иван придвинулся и легко провел пальцем по болезненной и отекшей ключице. – Не снимается, – пожал плечами, – будет болеть. Жаль.

– Это цена. И далеко не самая высокая. Ничего страшного. Ты меняешься, – я улыбнулась, мне действительно этот мужчина нравится все больше и больше. Прикоснулась к его шее кончиками пальцев, скользнула выше.

– В чем?

– Становишься сильнее, жестче, – я продолжила свою незамысловатую ласку.

– Тебе не нравится? – уточнил Иван.

– Не знаю, нравится, пожалуй. Мне сейчас очень не хватает опоры, а в тебе я ее вижу. Ты же не оставишь меня?

– Нет, даже если попросишь. – Он так смотрел на меня, что сердце внутри переворачивалось.

Иван достал пробку из ванны и встал за полотенцами. Я невольно залюбовалась им. От предвкушения немного закружилась голова. Еще немного, и его крепкие руки с проступившими венами будут скользить по мне. Мягкие, чуть шершавые губы коснутся моих. Сдержанность, за которой проступит его неукротимость, будет сводить с ума.

– О чем задумалась? – он лукаво улыбнулся, подавая полотенце.

– О тебе, – я смотрела в его глаза и с трудом, тихо, почти шепотом добавила: – Я могу думать сейчас только о тебе.

Не помню, как мы оказались в кровати. Желание уже причиняло боль. Иван склонился надо мной, поцеловал, прикусил мою нижнюю губу и со стоном вошел. Наконец-то. Я кричала, царапала его плечи, оставляя алые полосы. И без того резкие движения стали жестче, подгоняя к финалу. Еще немного, и мы закончили. Я уткнулась в его плечо, стараясь восстановить дыхание. Но Иван перекатился на бок, положив на меня ногу, и начал перебирать мои еще чуть влажные волосы.

– Ты завтра в патруль? – Иван почти прошептал это, буквально замерев и задержав дыхание.

– Да, я должна бывать в поле, это важно, ты же сам все понимаешь. Я лидер, и это надо доказывать. И так ходят слухи, что я не на своем месте, – не лукавила ни капли. В отсутствие отца держать власть оказалось сложно. Владыка свое место заслужил силой, жесткостью и невероятной эффективностью. И сотнями оглушительных побед. А я нет. – К тому же ты постоянно в патруле, я тоже волновалась. Но так не выйдет, не получится спрятать человека, запереть и знать, что он в безопасности. Мы оба должны жить.

– Да, я читал много любовной поэзии, – он улыбнулся и начал пальцем рисовать на моей коже узор, – когда было нечем скрасить ночи, полные тоски по тебе. И понял, что любовь – это всегда счастье через боль. Учитель будет с тобой?

– Нет, он нужен у аналитиков, так же как и ты. Я возьму с собой Антона и Марину. Они сильные боевики, опытные и участвуют в силовых операциях наравне со штатными магами. У нас есть метки, если что – через наши порталы твари не пройдут.

– Я все это понимаю. Утром я залью тебя под завязку. И не обращайся, это слишком травмирует, тебе нельзя быть слабой. Лучше уходи порталом. Ты меня слышишь?

Я слышала. И не слушала. Повернулась и посмотрела на его губы. Притронулась к шее и опустилась к ключице, провела по груди, задевая сосок. И коснулась его губами, скользя пальцами по ставшему слишком плоским животу. Легко толкнула, и Иван перевернулся на спину. Этого я и ждала. Оседлав его, продолжила целовать шею. А он обвил руками и прижал к себе, уткнув лицом в грудь. Меня словно обняла темная и теплая пелена.

– Мы так и не поели, – сказал Иван осипшим голосом, – завтра будет тяжелый день, а еще надо поспать. Пошли, – он разжал руки, я с сожалением встала, сдернула халат, накинула его на себя, и пошла в гостиную. Там на столе лежал пакет с еще теплым ужином. И явно не из школьной столовой.