Здание перед памятником Ленину, оказалось Домом Офицеров. Судя по афишам, вся жизнь крутится здесь.

В субботу устраиваются танцы. Обещают, что в программе будут ритмы зарубежной эстрады.

В воскресенье кино показывают. Посмотрел репертуар, но список не самый богатый на премьеры. «Баламут», «Блеф» с Челентано и что-то индийское. И на том спасибо, что хоть не забывают дальние гарнизоны и привозят сюда фильмы.

Лицо окончательно обмёрзло, а на ресницах и бровях почувствовал появление инея. Надо идти домой и греться.

Посмотрел по сторонам. А идти то куда? Вроде на выходе из части память Клюковкина давала мне понять, где его холостяцкое гнёздышко. Я это понял, поскольку у такого балбеса явно ещё нет жены и детей.

– Ты чего тут? – окликнул меня знакомый голос.

Я повернулся и увидел перед собой Димона. Переодеться он ещё не успел. Зато в магазин сходил. Правда в руках у него какая-то странная сумка. Точнее, матерчатая торба с цветочками.

В Союзе, насколько мне известно, считалось писком моды ходить с пакетом «Мальборо». Вряд ли в Соколовке такое предвидится в ближайшие пару лет.

– Достопримечательности изучаю. Димон, будь другом…

– Я тебе командир звена! – вновь включил начальника Батыров, брызжа слюной.

– Хорошо. По-братски, Димон, голова кружится. Сильно башкой треснулся. Пройдись со мной до дома, а то чтоб я в обморок не упал.

– Да ну тебя! Чай не девка, чтобы тебя провожать, – возмутился Батыров.

Он продолжал меня напрягать и говорить, как я оборзел. Надо призвать его «командирскую совесть» к ответу.

– Слушай, если мне будет плохо, то отправят в местный госпиталь.

– Прекрасно! За 60 километров отсюда, – подмигнул Батыров.

Блин, он ещё и шутить может!

– Неважно – 60 или 200 километров. Я же в рапорте напишу, что встретил командира звена, обратился к нему за помощью, но он торопился со своей сумочкой домой…

– Прекрати! Ладно, пошли. А то и, правда, тут упадёшь.

Продолжая скрипеть по снегу, мы вышли на одну из трёх основных улиц Соколовки. Батыров продолжал ворчливо поносить меня и вежливо здороваться с проходящими женщинами и военными. Я от него не отставал, хотя никого из людей не знал.

В городке обнаружил и Военторг, на крыльце которого «охлаждалась» приятного вида пышечка, закутавшись в меховую куртку с эмблемой Военно-воздушных сил на левом рукаве.

Думал, такие позже появятся.

– Сашка, сказали, что ты насмерть убился. Живой! Дай я тебя расцелую, – весело крикнула мне с крыльца женщина.

Невероятно! Сама простота!

– Не торопитесь, Галина Петровна, – на автомате выдал я.

– Со мной тоже всё хорошо Галина Петровна, – сказал Димон.

– А ты Батыров, когда долг принесёшь? – стала возмущаться работница Военторга.

– Петровна, сейчас пока не могу, – разволновался Димон.

– Вот ты засранец! А ещё повысили его. С магазина вон тащит сколько…

Так и поносили Батырова. Обещали небесные кары и праведный гнев начальника тыла полка. Шагу мы прибавили.

– Вот как так?! Я десятку торчу, а ты просто так через неё апельсины получаешь. Чем я хуже?

И правда! Есть, видимо, в Клюковкине природное обаяние, которым он пользовался.

– Просто я красивый, мужественный, умный. Я люблю женщин, а они любят меня, – спокойно отвечаю, когда мы подходим к одному из подъездов трёхэтажного дома.

Тут память снова сработала. У Клюковкина квартира на втором этаже. Я пошарил в карманах и нашёл ключи.

– Чего стоишь? Пойдём, – сказал Батыров, направляясь в подъезд.

– Да тут я уже сам. Спасибо, Димон.

– Издеваешься?! Я вообще-то напротив тебя живу.

Ну точно, засранец! Живёт в одном доме и, даже, подъезде и проводить не хотел.