Похоже, взрослые поступки Клюковкин совершать может. Однако рапорт в Афган опрометчив.

От войны не бегут, на неё и не просятся. А Сашка вызвался. С его подготовкой и таким командиром звена, как Димон, долго в горах Афганистана не полетаешь.

– Саня, чего молчишь? – спросил Енотаев.

Одно дело – приказ, а другое дело самовольно соглашаться на поездку «за речку».

– Будет приказ – поеду в Афганистан, – ответил я.

– Считай, что ты его уже получил. Через неделю убываем. Иди готовься.

Я вышел из кабинета со странным ощущением. Смотрю по сторонам на проходящих мимо меня военных в оливковой форме и тёмно-синих лётных комбинезонах.

– Сашка, опять ты накосячил. Совсем тебе по жизни не везёт, – обратился ко мне старший лейтенант с тонкими усами.

– Да ладно тебе. Он ещё не отошёл от жёсткой посадки, – сказал другой старлей, шедший с ним рядом.

Следом прошли две крупные женщины. Одетые в строгие пиджаки и длинные юбки. На плечах пёстрые платки. Но одно непонятно – почему меховые шапки на голове?

– Клюковкин, ты когда распишешься за ознакомление в служебной карточке? – возмутилась одна из женщин.

– Опять у Клюковкина прибавились «достижения»? – усмехнулась другая.

Ответа от меня они не дождались и прошли мимо.

Расстегнув куртку, я прошёлся по коридору штаба. На стендах символика Советского Союза с гимном страны, который я слышал в записях.

«Союз нерушимый республик свободных…» – гласила первая строчка.

А ведь я помню ещё время, когда у моей страны слов не было в гимне. Идя по коридору, я не заметил, как оказался перед часовым, охраняющем знамя полка.

Невысокого роста рядовой в кителе и брюках болотного цвета, стоял рядом со знаменем полка. После увиденных двух букв «СА» на его погонах, мне стало всё понятно окончательно – российской армии тут нет.

Двигаясь по коридору в обратном направлении, я остановился рядом с застеклённым стендом. Тут были вывешены листовки, посвящённые Афганистану. В верхней части одной из них надпись «За нашу Советскую Родину!», а потом и заголовок «Первые на переправе».

«Мужественно встали на защиту завоеваний Афганской революции лётчики вертолётного полка…» – начиналась листовка, возвещающая о первом полке «за речкой».

Рядом обращение командования и политотдела войск округа. Как всегда, множественные напутствия и пожелания перед отправкой «за речку».

Смотрю по сторонам. Вижу лица этих молодых офицеров и их опытных командиров. Всё же, у каждого поколения своя война.

За этими мыслями поймал в стекле информационного стенда своё отражение.

– С одной войны на другую. Удивительная судьба, – произнёс я, не сводя глаз с молодого лица Клюковкина.

Теперь это уже моё лицо. И если предыдущий Сашка падал им в грязь, то со мной такого не будет. Боевой опыт у меня есть, знаний выше крыши. Всё это должно послужить стране.

Не с первой попытки, но я смог найти класс эскадрильи. Помещение большое с тремя рядами столов. По одному на звено.

На стенах фотографии вертолётов и личного состава эскадрильи. Большой график уровня натренированности лётного состава, где можно следить за выполненными полётами каждого лётчика.

Сразу бросилось в глаза, что напротив Клюковкина, закрашенных кружочков о выполненных контрольных и тренировочных полётах почти нет. Рядом с фамилией и вовсе кто-то поставил знак вопроса.

В углу большой цветной телевизор, на котором без звука идёт какой-то концерт. Детский хор выступает со сцены, но никому из взрослых дядек в классе это не интересно.

Всё внимание на меня. Встречают кто хлопками, кто свистом, а кто и улюлюканьем.