– Песок, 302му. Наблюдаю движение с востока. Активное, – доложил я.

– Понял вас. Думаю, вам пора улетать.

На мой запрос, нужно ли увезти раненых, ответа не поступило. Хоть кого-то нужно вытаскивать. Начинаю заходить на посадку, но с земли открыли огонь. Это очнулись уже духи с территории Афганистана.

– Не теряют надежды уйти, – сказал я по внутренней связи.

– И никто не прилетит на замену нам? – спросил Кеша.

Только он это сказал, в эфире зазвучали знакомый голос.

– 302й, 101й парой иду к вам на замену.

Это был командир 727го полка. Видимо, он тоже решил забить на запреты и помочь спецназу.

– Вас понял.

– 302му, до встречи! Спасибо за работу, – поблагодарил бодрым голосом Торос.

– Держитесь! Скоро вернёмся, – ответил я, разворачивая вертолёт в сторону Джелалабада.

На обратном пути обнаружил движение колонны нашей пехоты. Скоро будет у высоты 799. Похоже, что продержались спецназовцы до подхода подкрепления. А ведь могли и остаться на той высоте все до одного.

Заходим парой на посадку. Руководитель полётами уже на подлёте предупредил, чтобы после заруливания следовали в штаб. Если честно, это подземелье, начинает меня доставать.

Как и присутствующие на стоянке интересного вида люди. Пара солидно одетых мужчин в тёмных очках внимательно следили за рулением наших вертолётов. Думаю, что именно у них есть вопросы ко мне.

Что ж, я знал на что иду. Зато совесть у меня перед товарищами чиста.

– Омар, 302й, выключаемся. Спасибо за управление.

– 302й, всего доброго. Удачи, – ответил руководитель полётами.

Он понимал, что сейчас мне грозит разбирательство.

Только я вылез из кабины, ко мне уже подбежал Валера Носов и несколько техников.

– Саныч, что там происходит? Как там наши парни? – быстро спрашивал Валера.

– На связь выходят, подробностей сказать не могу. Поскольку сам не знаю.

Уточняющие вопросы от техсостава я оставил без ответа. Пока что лучше не афишировать информацию из района высоты 799. Но вот серьёзным ребятам в очках это не объяснить.

Они готовы меня слушать, а точнее «сильно настаивают» на этом. С ними рядом находился и наш особист – майор Турин. Так что принадлежность данных господ к одному Комитету сомнений не вызывает.

– Александр Александрович, доброго дня, – подошёл ко мне парень в очках и с бородой на лице.

Такое ощущение, что он её отрастил совсем недавно. Слишком она у него аккуратная.

– И вам не болеть, – пожал я протянутую мне руку.

– У меня и моих коллег к вам есть вопросы. Пройдёмте с нами…

– Если вы не заметили, мы немного заняты. Вернулись с боевого вылета. Готовимся к повтору, – поспешил я отказаться от приватной беседы.

– Не стоит. К вам много вопросов, и вы на них ответите, – сказал бородатый и указал мне на КДП.

Сцена на стоянке поразила меня оригинальностью. Я мог предположить, что по возвращении с вылета мне предъявят обвинение в нарушении приказа вышестоящего начальства, инструкций, и, само собой, норм международного и гуманитарного права.

Скорее всего не успел ещё Пакистан сделать заявление на весь мир.

Вот меня и терзают смутные сомнения по поводу темы приватной беседы.

– Товарищ, я не знаю, как вас зовут. Если вы не заметили, у нас идут очень серьёзные мероприятия. Я должен получить задачу перед очередным боевым вылетом. Давайте беседу оставим на вечер. А лучше через неделю, – похлопал я по плечу бородатого и повернулся к стартовому домику.

– Александр Александрович, боюсь, перенести нельзя, – сказал бородатый, достав сигарету из пачки.

Он не сводит с меня оценивающего взгляда. Буквально прожигает меня, пытаясь загипнотизировать или напугать. Ни то ни другое у комитетчика не получается.