– Все готовы? Поднялись! – подогнал инструктор тех любителей комфорта, которые успели вольготно разместиться на рюкзаках, брошенных на землю. – Пошли! – Уже не глядя, выполнили подопечные его команду или нет, он быстрым шагом направился по тропе, убегающей вверх.

Инструктор задал слишком высокий темп. Ефимов, непривычный к такому вот скоростному передвижению, успел запыхаться, прежде чем приноровился. Когда он окончательно разогрелся, идти стало если и не легко, то и не слишком тяжело, даже появилось желание поглядеть на окружающий ландшафт, оценить местные красоты. Сергей периодически доставал фотоаппарат и делал снимки. Иногда он нарочно приотставал, поджидал и поторапливал бойцов своей группы. Движение продолжалось. Восхождение шло своим чередом. Высота подъема нарастала метр за метром.

– А дедок-то какой шустрый! – догнав Ефимова, прошипел Прошкин, оглянулся и попросил: – Товарищ старший прапорщик, скажите ему, что люди отстают.

Ефимов согласно кивнул, увеличил скорость, легко оказался подле инструктора, бодренько взбирающегося по камням, и сказал:

– Игорь Николаевич, темп слишком высокий, люди не поспевают.

– Пусть догоняют, – равнодушно бросил тот и добавил: – Ничего, подтянутся.

– У нас так не принято, – возразил, скорее даже проинформировал инструктора Ефимов, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора Сергей еще пытался сохранить хоть какое-то подобие боевого порядка, но в конце концов бросил это безнадежное занятие и пристроился в «кильватере» инструктора. Ефимов лишь изредка с беспокойством оборачивался и пытался углядеть в цепочке бойцов своей группы.

Больше всего его волновал рекордист-алкоголик рядовой Уткин, пришедший в группу пару месяцев назад и уже несколько раз появлявшийся на службе в подпитии. Были и еще три проблемных персонажа. Федор Боровиков за последние месяцы изрядно набрал вес и не отличался особой выносливостью. Командир группы Михаил Трясогузкин имел такую комплекцию, с которой легче было бы таскать мешки в порту, а не лезть в горы. Да и Горелов совсем недавно окончательно оправился от последствий ранения.

К удивлению и радости Ефимова, худощавый Горелов двигался уверенно. Словно это и не его год назад врачи с таким неимоверным трудом вырвали из лап костлявой старухи с острой косой. Уткин тяжело сопел, но шел, держался на своем месте. А вот Михаил, заливаемый потом, отставал все заметнее.

Впрочем, не успевал не он один. В цепи военнослужащих давно уже началось броуновское движение. Одни откатывались назад, другие постепенно выдвигались на передовые позиции.

«Черт-те что!» – констатировал Ефимов, но понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и больше не делал попыток переубедить инструктора.

– Привал десять минут, – объявил Игорь Николаевич, выбравшись на относительно ровную площадку, заметно вытянутую в длину.

На пути бойцов оказалась грунтовая дорога, некогда проложенная бульдозерами, но давно уже заброшенная. Ее левая обочина круто переходила в почти отвесный скат, а правая так же резко уходила на подъем.

Ефимов остановился и оглянулся, выискивая бойцов своей группы. Он убедился в том, что все они более-менее живы, стянул с плеч рюкзак и тут же почувствовал на спине холод налетающего ветра. После нескольких часов беспрерывного подъема рыжуха – демисезонная одежда, камуфлированная под цвет осенней листвы, – насквозь промокла от пота, напитавшего ткань.

Сергей передернул плечами и в который уже раз мысленно посетовал: