Вспомнив Ивана, Ефимов почувствовал, как к горлу подступил комок. Накатило чувство вины. Он не сумел предотвратить, не защитил, не спас…

Старший прапорщик вздохнул, стряхнул со щеки подтаявшую снежинку. Разумом он понимал, что нелепо обвинять себя в гибели Ивана, а вот чувствами!..

«Пора на ужин», – решил Сергей.

Он попытался отвлечься от воспоминаний, забыл о том, что собирался сфотографировать туманную луну, выползающую из-за хребта, и вернулся в гостиницу, к старшему лейтенанту, ожидающему в холле.

– Михаил Константинович! – Ефимов расплылся в улыбке. – Ты никак в столовую в таком виде идти собрался? Потопали наверх, хоть бушлаты скинем.

– Ой, точно! – воскликнул Михаил, с обреченным видом поднимаясь с насиженного места и понимая, что попытка полениться не удалась. – Сколько можно вверх-вниз лазить? – задал он никому не адресованный вопрос.

У первых ступенек лестницы старший лейтенант замедлил шаг и спросил:

– Может, лифтом?..

– Пошли-пошли! – Ефимов потянул командира группы за плечо. – Мы его ждать больше будем.

– Пошли так пошли. – В глазах Михаила мелькнула тоска обреченного, идущего на плаху, но на лестницу он шагнул первым.

Тяжело отдуваясь, старший лейтенант поднялся на пятый этаж, вышел с лестничной площадки в коридор, дошагал до своего номера, вытащил из кармана ключ.

– Нет, следующий раз точно на лифте поеду. Чертов пансионат!.. Только для того, чтобы пожрать, три раза в гору залезать надо.

Ключ повернулся в замке, Михаил опустил ручку вниз и легким толчком распахнул слегка скрипнувшую петлями входную дверь настежь.

Номер, который занимали Ефимов и Трясогузкин, начинался коридором, с одной стороны которого располагались душевая комната и туалет, с другой – здоровенный, вытянувшийся вдоль всей стены бельевой шкаф. Дверь из коридора вела в жилую комнату. Справа у стены находились узкий, но высокий шкаф и небольшой комод, слева – стол, на котором стояли графин, чайник, поднос с двумя пиалами и блюдцами.

Самым главным украшением этого стола являлся небольшой цветной телевизор. Правда, он показывал всего четыре программы, но зато пульт к нему был совершенно исправным.

Вдоль стен стояли широкие полуторные кровати, за ними – небольшие тумбочки. За полупрозрачными шторами виднелись окно во всю стену и дверь, ведущая на балкон. По сравнению с привычной солдатской палаткой – царские хоромы.

Быстро сняв бушлаты и повесив их в ближайший к выходу шкаф, Трясогузкин и Ефимов отправились в столовую.

Как выяснилось, ужин оказался весьма неплох. Это был практически шведский стол: курица, говядина, картофельное пюре, гречка, рис, даже плов, пять или шесть видов салата. На десерт яблоки.

– Михалыч, давай сюда! – услышал Ефимов, обвел взглядом зал и увидел заместителя командира второй группы старшего сержанта Вадима Петровича Банникова, призывно машущего рукой.

– Миша, давай вон туда, к Петровичу! – Сергей кивком указал Трясогузкину направление движения. – Там столик свободный.

– Сейчас, я только подливки добавлю, – отозвался командир группы, зачерпнул добрую порцию мясного соуса и равномерно полил им дымящееся картофельное пюре. – Добре, хлопче, добре! – похвалил он сам себя, начал разворачиваться и едва не столкнулся с сержантом Лактионовым, контрактником из третьей группы.

– Осторожнее!.. – выкрикнул тот, но Трясогузкин, оставшийся абсолютно невозмутимым, уже двигался в направлении свободного столика.

– Михалыч, присаживайся. – Банников указал место напротив, зацепил вилкой мелко нарезанный салат из капусты и отправил его в рот.