Едва Козак подумал, что случившаяся на выезде хрень не его головная боль, как в динамике автомобильной рации послышался голос старшего диспетчера филиала:

– Браво Два, вас вызывает Бастион Три.

Иван вытащил из гнезда на приборной панели микрофон.

– На связи Браво Два.

– Где находитесь?

– На разгрузочной площадке возле West Gate Bridge.

– Браво Два, – после паузы сказал диспетчер, – у меня к вам просьба! Не могу добиться толкового доклада! Гляньте своим опытным глазом, пораскиньте мозгами, что там можно сделать в плане ускорения процесса!

– Так у вас ведь есть изображение с камер?!

– С одной камеры… с вышки – вид сверху. Только и вижу, что кузов самосвала…

– Система «противотарана» на КПП сработала самопроизвольно? Или…

– Пока рано об этом судить. – Диспетчер явно не собирался говорить лишнее. – Не могу понять, почему так долго возятся?

– Хм… Там старший по колонне рулит на месте, я его вижу. И техника уже подъехала…

– Я же сказал, Айвен, – это просьба. В девять утра начало «миссии» у морпехов – патруль на четырех бронемашинах! А мы перегородили проезд!.. Понимаете?

– Добро, диспетчер, понял вас. Как только осмотрюсь, доложу свои соображения.

Козак сделал несколько крупных глотков воды из еще не успевшей нагреться пластиковой бутылки и лишь после этого выбрался из машины. В лицо пахнуло смрадным от выхлопных газов маневрирующих, выстраивающихся заново в походный ордер грузовиков и самосвалов воздухом. Из-за невидимой отсюда долины реки Гильменд неумолимое, как сам рок, поднимается дневное светило. Вся округа, кажется, гудит, вибрирует, наполненная не свойственными прежде этой древней земле звуками и шумами. Низкое упругое шмелиное жужжание – звук раскручивающихся лопастей тяжелого вертолета «Чинук», долетающий с вертолетного поля. С «взлетки» доносится слитный звон четырех двигателей выкатившего на рулежку транспортного «Си 130» «Геркулес». С другого конца лагеря слышится грохот пневматических молотков: там сдирают, удаляют быстро изнашивающееся асфальтовое покрытие, чтобы уложить новое…

По внутренним дорогам лагеря снуют кары, вэны, автобусы, небольшие крытые фургоны. Ветер доносит обрывки команд и лоскуты музыкальных аккордов. Жизнь в этом выросшем посреди древней пустыни лагере даже в этот субботний день бурлит, бьет ключом…

Козак надел респираторную маску, после чего с неохотой выбрался из машины.

База Camp Bastion, возведенная на пустом месте всего за несколько лет, представляющая нынче собой фактически город с населением в тридцать тысяч человек с внутренней инфраструктурой и собственным аэропортом, огорожена насыпным – сделанным из так называемых «бастионов»[9] – периметром протяженностью около двадцати километров. В этой постоянно наращиваемой – и периодически отодвигаемой вовне – «крепостной стене» имеются четыре основных выезда. Это если не считать еще с полдюжины необорудованных КПП с быстроразборными секциями для прохода или проезда маневренных патрульных групп на случай атаки извне.

Контрольно-пропускной пункт, через который должна проехать их колонна и через который главным образом доставляются хозяйственные грузы и стройматериалы в Кемп Бастион, расположен на востоке этого разросшегося «военгородка», ближе к складским помещениям аэродрома и вертолетным площадкам. Когда Козак впервые прочел название этого КПП на щите, он удивился: почему «западные ворота», если проезд находится в северном секторе? И вовсе не понятно, при чем здесь мост, если вокруг плоская, как стол, пустынная, какого-то марсианского вида поверхность, а до ближайшей речушки пилить тридцать пять верст?..