Государство Саффаридов просуществовало всего 39 лет. В 900 г. Амра – брата и преемника Якуба – в битве при Балхе разгромил эмир Исмаил Самани из династии Саманидов. Саффариды превратились в саманидских вассалов и по-прежнему правили Систаном – но для истории они навсегда отошли на второй план. Саманиды же сделали невозможное для Центральной Азии – не воевали почти 100 лет. Под их покровительством расцвели Балх и Самарканд, Мерв и Нишапур. Эмиры привечали искусных ремесленников, трудолюбивых каллиграфов, предприимчивых купцов и талантливых архитекторов. Обласканные властью поэты предпочитали жить в Бухаре – для восточных людей этот город заменил блистательный имперский Багдад, бывший «центром мира» при Аббасидах. Арабский филолог Абдул-Малик ас-Саалиби (961–1038) нарек Бухару «обителью славы, Каабой владычества, местом собирания выдающихся людей эпохи»[29]. Лучшим доказательством саманидского великолепия являлись литераторы, ученые, врачи, историки – Фирдоуси, аль-Бируни, Ибн Сина (Авиценна) и многие другие. «Отец персидской поэзии» и основоположник таджикской литературы Рудаки восхвалял мудрых и щедрых монархов:
В саманидском Хорасане жила и Рабиа Балхи (X в.) – признанная красавица и первая женщина-поэтесса в истории персидской литературы исламского периода. По легенде, Рабиа влюбилась в раба и показала посвященное ему стихотворение Рудаки, с которым была знакома. Рудаки прочитал стихи на пиру у эмира Насра II. Восхищенный повелитель спросил, кто автор этих чудесных строк, – и услышал в ответ, что их написала Рабиа, дочь его полководца, воспылавшая страстью к невольнику. Брат девушки присутствовал на пиру – и по возвращении домой сурово покарал сестру и ее возлюбленного. Раба бросили в зиндан, а Рабии вскрыли вены и заперли в натопленной бане. Свои последние стихи девушка писала на стене – но не чернилами, а собственной кровью:
Впрочем, судьба Рудаки тоже сложилась трагически. В 940 г. Наср II – по наущению визиря[30], который ненавидел поэта, – приказал ослепить 80-летнего Рудаки и конфисковать его имущество. Позже эмир раскаялся в содеянном – но старик не простил монарха и умер в нищете.