– Помнишь, тогда в стрип-клубе…

– Мэри и виски?

– Да…

Лера непонимающе покачала головой. Её блестящие тёмные волосы тяжёлой волной скользнули вниз, вдоль ног Димы. Он заботливо собрал их и уложил обратно ей под шею, не решаясь продолжить рассказ.

– Ну?

– Я… Уходя оттуда, я уже был знатно захмелевший. И увидел в аквариуме большую золотую рыбку.

Лера прыснула, но постаралась сохранить молчание.

– И я загадал ей желание. Зрелую, интересную, ироничную женщину. Точнее… Перечень был чуть более обширным. Но, в общем, через несколько дней мы с тобой встретились. И уже через час я всё понял.

Лера закрыла глаза и вздохнула:

– Ты влюблён в список достоинств?

– Нет, я влюблён в тебя. Я не уверен, отвечу ли на твой вопрос. Но тебе нужно кое-что знать, – он подался вперёд, уперевшись локтями в колени и поймав Леру в плен между торсом и руками. – Я ушёл из дома после смерти сестры. Одним солнечным днём просто собрал сумку и, пока родителей не было, умчался в «Фобос». От одной только мысли позвонить, навестить, встретиться с ними лицом к лицу меня перекручивало. После каждого ранения я брал в руки телефон, смотрел на номер матери и… не мог заставить себя. И на похороны к отцу не приехал. Хотел. Но в итоге меня от страха прошибла жуткая рвота.

Лера почувствовала, как с его подбородка на её скулу капнула слеза. Она села и обняла его сбоку.

– Даже после того, как меня чуть не раскроило пополам, я не позвонил. Даже после того, как мы оказались в том чёртовом ангаре с убитыми девчонками. Я мог позвонить матери. Но вместо этого, как последний идиот, напился и раздраконил себе вены на руках, – он закрыл лицо ладонями.

Лера потянула Сокола к себе и крепко обняла за спину, прислушиваясь к его сердцебиению.

– Даже когда мы разнесли к чертям «Фобос» и освободились от кабальных контрактов, я мог поехать домой. Но вновь не сделал этого. Все эти годы я тупо слал деньги. Как будто меня это оправдывало. Или извиняло.

– Малыш…

– Нет, я мозгами всё отлично понимаю. Поступил как мудак. Но мой позвоночник каждый раз буквально полыхал от этих мыслей. А потом ты улетела в Испанию. И уже это меня по-настоящему накрыло. Я просто взял и приехал к матери. И понял, что по собственной дурости потерял восемь лет.

Лера шмыгнула носом, вытерла глаза и уткнулась лбом в его спину:

– Мне так жаль…

– Нет. Я рад.

– Рад, что потерял столько лет?

– Рад, что не потерял оставшиеся. И так – во всём. Меня, конечно, бесит, что все вокруг говорят, как положительно ты на меня влияешь. Как будто я хренов подросток. Но блин. К сожалению, они правы.

– Дим…

Он повернулся к Лере, иронично улыбаясь. Но она заметила его слипшиеся влажные ресницы и нежно поцеловала в глаза.

– Давай колись. Почему же ты со мной?

Она со вздохом усмехнулась.

– Только не говори, что тебе со мной просто хорошо.

– Ты воскресил меня.

Дима вскинул одну бровь.

– И без осуждения позволил быть собой. Не прятаться в броню пиковой королевы, а давать волю чувствам и эмоциям, несмотря на то, что тебя самого они ранили.

– Ммм… Ты про отъезд в Испанию? И про твой ночной побег?

Лера опустила голову и кивнула:

– Я давно забыла о подобной роскоши. Полгода назад я бы назвала эти поступки жуткими глупостями.

– Прекрати. Это, конечно, было… слегка жестоко, но правильно. Нельзя держать всё в себе. Иначе в один прекрасный, а точнее, в самый неподходящий момент ты слетишь с катушек. Хотя, если честно, я не горю желанием повторять этот опыт и прошу тебя придумать какой-то менее отчаянный способ грустить, – он тихо рассмеялся, с надеждой глядя на Леру.