Встав с кровати, я снова смотрю на вторую половину, где лежала Ева. Ее разгоряченное тело до сих пор перед глазами: я вижу ее осколки души, рассыпавшиеся по всей комнате. Она доверилась мне… подчинилась… а потом сама попросила. Я думал, что явно попал в ад, раз сумел обуздать в себе зверя, и не брать девушку силой, пока сама не захочет быть моей. Хотя бы сегодняшнюю ночь. Хотел показать Еве, что мир удовольствия далек от обычного секса, даже если в них присутствует любовь. Контроль и доверие – основа взаимопонимания. Проведя рукой по шелковому постельному белью, я почувствовал витающий аромат духов Евы. Словно она все еще здесь, и, обернись я к двери, увижу ее готовую и жаждущую продолжения. Но, увы… последовав своей мысли, я лишь наткнулся на зазор, оставленный ею после побега. Комната показалась вмиг неуютной, будто важную часть вырвали с корнем. Это моя спальня, и Ева первая женщина, которая разделила сегодняшнюю ночь со мной. Конечно, стиль здесь слишком выдержанный, но таков его хозяин. Я привык, что в моей жизни всё под контролем, а в особенную часть вход позволен не для каждого. Свою душу я ни перед кем не раскрывал так, как желал открыться Еве. Сказать, что она волнует меня, и возможно предложить попробовать.

Блядь! Мысли скачут, как тараканы после травки. Калашникова упрямая, и, если она до сих пор держит в голове Ветрова, я ничего с этим сделать не смогу. Клин клином? Возможно. Но в таком случае, я боюсь, она совсем разочаруется в мужчинах и начнет грести под одну гребенку каждого, в том числе и меня.

Издали слышу разрывающийся мобильный телефон. Натянув на себя спортивные штаны, направился в свой кабинет. Но, остановившись в коридоре, я обратил внимание на входную дверь и обувь. Туфли Евы все еще тут? Нахмурившись, зашагал в их направлении, оглядываясь по сторонам. В гостиной комнате пусто, но стоило приблизиться к кухне, почувствовал запах готовящейся еды. Мое сердце ухнуло вниз, потому что Калашникова стояла у плиты. Напевала себе под нос песни. Спокойная. Впервые я увидел ее такой расслабленной.

— Ева, — зову ее, оперевшись о косяк двери кухни, но она никак не реагирует на мой голос. Я совсем позабыл о телефонном звонке, звук трели до сих пор разрывал тишину в моем кабинете. И мне все равно, кто сейчас пытается дозвониться до меня, я не могу уйти отсюда. Ноги сами приросли к полу, а девушка, что готовит нам завтрак напротив, совсем не замечает моего присутствия. Вьющиеся каштановые волосы ниспадают с плеч, укутывая вуалью ее личико. Она пробует что-то из тарелки, и только тогда, подняв свои зеленые глаза, замирает. Ева видит меня, мгновенно покрываясь румянцем. Эта сильная женщина настолько ранима и жаждет внимания к себе, что я готов Калашниковой об этом говорить каждую секунду, чтобы видеть эту розовость на щеках. И знать, что только я способен взбудоражить каждую нервную клеточку девушки.

Ева вынимает беспроводные наушники из ушей, ухмыляется.

— Прости, — за что-то извиняется, убирая подальше от плиты девайсы. — Я тут немного похозяйничала у тебя, но я все уберу, — тут же замечает, продолжая помешивать в сковороде еду.

— Все нормально, Ева, — ласково произношу ее имя, затем шагаю к ней. — Я думал, ты сбежала, — признаюсь, а сам скрестил руки на груди. Калашникова снова краснеет, стараясь смотреть мне в глаза, но я вижу ее волнение. Ах, черт, я же без футболки, и потому так смутил ее. Коварно ухмыльнувшись, подмигнул ей, на что Ева лишь фыркнула, продолжая готовить завтрак. — Я отойду ненадолго, ты не против? — показываю на дверь, разрываясь между тем, чтобы остаться с ней или все-таки посмотреть, в чем дело, кому я с утра понадобился.