Большинство кораблей к походу были еще абсолютно не готовы и неукомплектованные. К тому же в мае собирались выходить в море и главные силы флота под началом адмирала Тета, отряженные для перевозки десанта в Померанию. Поэтому поначалу Сенявину пришлось особенно тяжко. Вскоре, конечно все встало на свои места: императорские указы, контроль министра свое действие возымели, но работать Сенявину и его помощникам приходилось все равно круглосуточного.

Флагманским кораблем Сенявин определил «Ярослав». Решил сразу же переселяться на него, чтобы быстрее вникать в дела.

Отправился посмотреть свое будущее жилье. Часовой с мушкетом посторонился, пропуская Сенявина в салон. Помещение было довольно просторным помимо трех, задрапированных 24-х фунтовых пушек, вмещало рабочий стол, который в случае необходимости на время совещаний и званных обедов мог раздвигаться. Перед столом на палубе ковер. Когда-то, видимо, был красивым, но уже изрядно повытерт. Немало флагманов по нему хаживало! Здесь же несколько крытых лаком шкапов: для книг, документов и карт. Один из шкапов с секретным замком для особо важных бумаг. Из салона дверь в спальню. Там кровать с ковриком на переборке, рядом прикроватный столик, шкаф для белья. Поглядел, решил, что над кроватью надо повесить портрет супруги. Перину, подушки и простыни предстояло еще купить. В дальнем углу зеркало с медным рукомойником и рундук. За спальней еще помещение – кормовая галерея, протянувшаяся вдоль всей кормы. Сквозь большие кормовые окна било солнце от окрашенных в бежевый цвет переборок пахло свежей краской. Тут же в ряд стояли еще три ретирадные пушки. Что ж, салон как салон, мало ли их уже было на его веку, не лучше и не хуже иных.

Пётр Иванович Ханыков

Чем только не приходится заниматься командующему эскадрой, уходящей в дальнее плавание! Как всегда, главной проблемой оказалась укомплектованность команд – извечная беда российского флота. Дело в том, что, начиная с петровских времен, в матросы, как и в офицеры, определялись крестьяне определенных губернией, таких, как Ярославская, Костромская, Рязанская. Особенно всегда ценились матросы-рекруты из архангелогородских поморов и финны, как приученные к морю с раннего детства и знавшие корабельное дело.

Большинство рекрут, однако, вообще, видело море в первый раз в жизни. Это затрудняло их обучение. К тому же подавляющее большинство рекрутов было неграмотными, что создавало трудности в использовании их, как рулевых, комендоров и лотовых. Однако все эти недостатки в значительной мере компенсировались природными русскими качествами: их неприхотливостью, старательностью в освоении нового для них дела, преданностью и готовностью к подвигу. Считалось, что в течение первых пяти лет службы матрос должен освоить свои обязанности и только после этого мог считаться полноценным членом экипажа. На практике все обстояло иначе. Рекрут толпой загоняли на уходящие корабли перед самым отплытием и натаскивали уже прямо в море. И в этот раз опытных матросов Сенявину предлагали лишь третью часть. Остальных предстояло учить прямо в море с самых азов.

Много из необходимого снаряжения просто не было. Часть парусов первого и второго комплектов пришлось так и брать поддержанными, а третий и вовсе предстояло шить своими силами уже в пути. Только что назначенному командующему приходилось дотошно вникать в каждую мелочь. От всего этого голова шла кругом. То эскадру заваливали сальными свечами, которые при жаркой погоде плавятся в несколько часов, то откуда-то навезли ломаных брандспойтов, а то и вовсе в ведомостях припасов, предполагаемых к погрузке на "Кильдюин", их оказалось столь много, что бедный фрегат, погрузивши все в трюмы, попросту затонул бы прямо у причальной стенки.