Я честно сказал ему – и ты, дорогой дневник, тому свидетель, – что мы с Шарон за всю ночь ни разу не вышли за рамки приличий.

Я всячески избегаю физического насилия, но, когда меня бьют кулаком в плечо, отвечаю тем же. Мы сцепились самым неприличным образом, но тут из подсобки вышел мистер Карлтон-Хейес и, повысив голос, приказал Райану покинуть магазин.

– Отвали, старый козел, – заорал Райан, – пока я тебе трубку в жопу не засунул.

Тогда мистер Карлтон-Хейес передал трубку мне и мощно влепил Райану в челюсть.

Райан убрался, грозя вернуться с братом.

Мистер Карлтон-Хейес забрал у меня трубку со словами:

– Какая у вас невероятно драматичная жизнь, Адриан. Я вам завидую.

Вчера вечером позвонил Маргаритке, пригласил на фейерверк, организованный пожарниками, вся выручка от которого пойдет в забастовочный фонд. Маргаритка сказала, что боится огня, а потому забаррикадируется у себя дома вместе с домашними животными. Ее хрупкость одновременно волнует и раздражает меня.

Родители нашли два свинарника на окраине Мэнголд-Парвы. Свинарники стоят на заброшенном поле размером в одну восьмую акра в полумиле от ближайшего проселка. Разрешение на переоборудование свинарников в человеческие жилища имеется. Но ни воды, ни газа, ни электричества, ни канализации там нет.

Они показали мне фотографию, и мама возбужденно ткнула в то место, куда они собираются вставить французские окна. Я отговаривал их, но эти двое целиком во власти безумия. Они страдают от folie a deux,[12] как Мира Хиндли и Йен Брейди.[13]

Намерены поселиться в палатке и самолично заняться перестройкой.

– В палатке? – изумился я.

– Сегодня купили! – похвасталась мама. – Три спальных места, кухня и даже внутренний дворик с крышей на случай дождя.

– Не забудь про бесшовное основание, – напомнил отец.

– Но зимовка в палатке вас доконает, – возразил я.

Отец горделиво расправил плечи.

– Ты забываешь одну вещь, парень. Мы с твоей матерью родились в эпоху демографического взрыва. В ревущие сороковые! Мы выросли без центрального отопления, туалетной бумаги, витаминов, горячей воды в водопроводе. Мы ходили в школу четыре мили туда, четыре обратно, по снегу, в штанах, из которых давно выросли. Чтобы нас доконать, требуется нечто большее, чем какой-то сквознячок.

Спросил их, что они собираются делать с мебелью. Ответили, что избавятся от нее. Мама поинтересовалась, не хочу ли я забрать самое лучшее из обстановки в мой новый лофт. Я едва не расхохотался ей в лицо.

Позвонил Дэвиду Барвеллу – узнать, когда смогу увидеть свой договор. Ответила Анжела она передала бумаги мистеру Барвеллу, но теперь он страдает страшной аллергией на клей, которым крепят ламинат, и на работе его нет.

В 12 часов мистер Карлтон-Хейес включил переносной телевизор посмотреть передачу «Премьер-министр отвечает на вопросы». Мистер Блэр как раз разъяснял парламенту: мол, несколько минут назад он беседовал по телефону с президентом Бушем, и тот сказал, что в 3.30 пополудни будет объявлено о резолюции ООН, которая даст добро на войну с Ираком.

Мистер Карлтон-Хейес полюбопытствовал, что я думаю о Тони Блэре. Я ответил, что восхищаюсь этим человеком, поддерживаю его и безоговорочно ему доверяю.

Позвонил Маргаритке и предложил встретиться после работы. Голос ее звучал устало. Бедняжка глаз не сомкнула всю прошлую ночь из-за треска фейерверков – «чудовищный грохот!». Маргаритка считает, что нам, как цивилизованной стране, пора запретить варварские забавы с огнем.

Я не стал говорить, что ночью бенгальским огнем выводил ее имя в непроглядной тьме.