Если верить сегодняшнему «Обсерверу», Кувейт не является и никогда не был демократической страной. Им правит кувейтская королевская семья.

Синяя Борода расхохотался, когда я сообщил ему об этом:

– Тут все дело в нефти, Адриан. Ты думаешь, янки бы туда полезли, если б основной продукцией Кувейта была pena?

Пандора наклонилась и поцеловала его в морщинистый затылок. Как позволяет она своей юной, полной жизни плоти прикасаться к этой древней, увядшей коже, мне не понять никогда. Пришлось зайти в ванную и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать позывы к рвоте. Зачем распускать слюни над ним, когда можно взять меня?

В четыре часа дня позвонила мама. В трубке было слышно, как стучит молотком мой юный отчим Мартин Маффет.

– Мартин тут мне вешает полки для безделушек, – заорала она, стараясь перекричать шум. Потом спросила, читал ли я в «Обсервере» отрывки из «Дневника мурла». Мне удалось правдиво ответить:

– Нет.

– А надо бы, – сказала мама. – Это совершенно блистательно. Когда увидишь База в следующий раз, попроси экземпляр в подарок, и пусть подпишет «Полин и Мартину», ладно?

– В высшей степени маловероятно, что я увижу Кента вообще. Я не вращаюсь в одних выдающихся кругах с ним.

– А в каких выдающихся кругах ты тогда вращаешься? – спросила мама.

– Ни в каких, – опять ответил я правду. После чего положил трубку, улегся в постель и натянул на голову пуховое одеяло.

Британцы Джо Дьюри и Джереми Бейтс выиграли в Мельбурне в смешанных парах. Это явно указывает на ренессанс британского тенниса.

Был шокирован, когда услышал по Радио-4, что сегодня похоронили короля Норвегии Олафа Пятого. Его вклад в непрерывные успехи норвежской кожевенной промышленности большинством великобританской общественности ценится незаслуженно мало. Представителем Англии на похоронах выступил принц Чарлз.

Взял в библиотеке «Сцены провинциальной жизни» Уильяма Купера. У меня было время выбрать всего одну книгу, поскольку в секции «Романтической беллетристики» обнаружили «подозрительный сверток» и библиотеку пришлось эвакуировать.

Раковина опять засорилась. Прокачивал ее, пока шли «Арчеры»,[17] но втуне.

Прибыл в кабинет врача на Темз-стрит только к 17.15. Леоноре Де Витт это не понравилось.

– Мне придется взять с вас за полный час, мистер Моул, – сказала она, усаживаясь в кресло, покрытое куском старого ковра. – Где бы вам хотелось сесть?

По всей комнате было расставлено множество стульев. Я выбрал тот, что стоял у стены, опустился на него и сказал:

– У меня создалось впечатление, что наши встречи должны проходить под эгидой Национальной службы здравоохранения.

– В таком случае вы серьезно ошибались, – ответила мисс Де Витт. – Я беру тридцать фунтов в час – под эгидой системы частного предпринимательства.

– Тридцать фунтов в час! Сколько же сеансов мне понадобится? – спросил я.

Она объяснила, что предсказать это пока не может – ведь она обо мне ничего еще не знает. Количество сеансов зависит от степени моей несчастности.

– Как вы себя в данный момент чувствуете?

– Если не считать легкой головной боли – прекрасно, – ответил я.

– Что вы делаете со своими руками? – тихо спросила она.

– Заламываю, – ответил я.

– Что это у вас на лбу? – спросила она.

– Испарина, – ответил я, вытаскивая платок.

– У вас ягодицы сжаты, мистер Моул? – настаивала она.