В начале 1792 года премьер-министр Англии Уильям Питт Младший выступая перед палатой общин, заявил:

– Еще никогда не было такого времени, когда, оценивая сложившееся положение дел в Европе, мы могли бы с большим основанием, чем сегодня, ожидать мира в течение ближайших пятнадцати лет!

А вскоре кабинет министров принял решение о новом сокращении численного состава военно-морского флота еще на пятнадцать тысяч человек.

Это значило, что с Нельсоном как моряком покончено навсегда. Так бы, вероятно, все и случилось, и мы бы никогда не узнали его имени, если бы не события в революционной Франции.

С самого начала революции во Франции ее островная соседка с тревогой следила за развитием событий, предвидя самые неприятные последствия для своего могущества и влияния.

Первая дрожь охватила британские политические круги, когда в ноябре 1792 года Национальный конвент Франции принял декрет об освобождении всех народов от монархии. Это был уже экспорт революции. За словами последовало и дело. Уже в октября 1792 года французская средиземноморская эскадра контр-адмирала Трюге подошла к лигурийскому городу Донейлу, чтобы установить там новую власть.

Лигурийцы встретили якобинцев выстрелами. В ответ был высажен десант, который за день разграбил и сжег приморский городок. Затем настала очередь и Неаполя, подойдя к которому, отряд капитана ля Туш-Тревиля потребовал извинений от короля Фердинанда за оскорбление символов французской революции. В случае отказа была обещана немедленная бомбардировка. Король Фердинанд был из Бурбонов, а потому хорошо понимал, что рассчитывать на снисхождение якобинцев, уже отрубивших голову его кузену Людовику, не приходится. Фердинанд извинения сразу же принес, не сделав при этом даже попытки использовать свой флот. В Париже обрадовались: «Короли боятся одного нашего появления!»

Конец ознакомительного фрагмента.