– Генрих Христофорович, – я решил перехватить инициативу, пока он не начал рассказывать анекдоты. – Мы действительно торопимся. Император ждет.

– Мальчишка подождет! – отмахнулся губернатор, но тут же спохватился. – То есть, Его Величество, конечно. Умный пацан, надо признать. Вчера в шахматы со мной играл – разделал как младенца! А я, между прочим, чемпион гарнизона был!

– Чемпион гарнизона Херсонеса-9? – уточнил я. – Это многое объясняет.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Борисевич.

– Ничего обидного. Просто на Херсонесе главным развлечением была стрельба по арктическим тиграм, так что конкуренция в интеллектуальных играх была, скажем так, ограниченной.

Губернатор расхохотался:

– Вот за это я вас и люблю, Александр Иванович! Всегда найдете, чем старика уколоть! Помните, как вы нас вытаскивали? Март месяц, весна, птички поют…

– Птички во льдах? – удивилась Зимина.

– Образно говоря! – Борисевич махнул рукой так энергично, что коньяк чуть не выплеснулся. – Мы там с княжной Таисией и этим… как его… американцем перебежавшим…

– Илайей Джонсом, – подсказал я.

– Точно! Джонс! Хороший мужик, несмотря на то, что «янки»! Так вот, сидим мы, значит, патроны кончаются, еда тоже, надежды – ноль целых, хрен десятых…

– И тут появляюсь я на «Одиноком», – закончил я, чтобы ускорить процесс.

– Не просто появляетесь! – возмутился Борисевич. – Вы как ангел спаситель! Бац – и прямо из-под носа у «морпехов» Дэвиса!

– Как пьяный водитель на встречной полосе? – предположил я.

– Лучше! Как лиса в курятнике! Нет, как… Черт, метафору потерял. Но красиво было!

– Это была скорее отчаянная импровизация, – признался я. – План был примерно такой: влететь, схватить, улететь, не помереть. Четвертый пункт был опциональным.

– Скромничаете! – Борисевич ткнул в меня пальцем. – Как там говорится: «Скромность украшает, но не кормит»! Или наоборот?

– Может, все-таки к императору? – напомнила Агриппина Ивановна, явно теряя терпение.

– А, ну да! – губернатор допил коньяк одним глотком. – Кстати, о стройке! Видели, что Гинце вытворяет? Дворец лепит! Я ему говорю: «Густав Адольфович, какой дворец, когда кругом война?» А он мне знаете, что отвечает?

– Что символы важны для народа? – предположил Пегов.

– Хуже! Говорит: «Генрих Христофорович, это инвестиция в будущее»! Инвестиция! Я ему: «А может, лучше на флот?» А он: «Космофлот – это тактика, а дворец – стратегия». Во как загнул!

– Стратегия по облегчению казны, – пробормотал Арсений Павлович.

В этот момент в дверях материализовался робот-камердинер.

– Господа, Его Императорское Величество готовы вас принять, – объявил он голосом английского дворецкого из старых фильмов.

– Наконец-то, – выдохнули Хромцова и Гревс.

– Ну что ж, пошли выяснять, как восьмилетка собирается командовать флотом, – бросил Пегов достаточно тихо, но я услышал.

Мы поднялись и двинулись за роботом. Борисевич пристроился в хвосте, на ходу наливая себе еще коньяка из фляжки, которая материализовалась из кармана.

– Умный мальчишка, – сообщил он мне вполголоса, дыхнув перегаром. – Не по годам. Но все-таки – восемь лет! В восемь лет я максимум солдатиками командовал!

– А я в восемь лет взорвал школьную лабораторию, – поделился я. – Случайно. Хотел посмотреть, что будет, если смешать…

– И что было?

– Новая лаборатория. И три недели домашнего ареста.

Борисевич громогласно заржал…

Бывший кабинет губернатора был спешно переделан под тронный зал. Иван Константинович восседал на троне с таким достоинством, словно это был настоящий императорский дворец. Странно, но профессора Гинце рядом с ним в этот момент не было. Возле трона стояла только Таисия в как всегда безупречной форме капитан-командора. При виде меня она чуть заметно улыбнулась – или мне показалось? В последнее время я стал слишком часто искать скрытые смыслы в ее взглядах.