– Не отталкивай тех, кто хочет помочь, – продолжил Дессе. – Не превращай свою боль в стену между тобой и людьми, которые тебе преданы и преданы нашему общему делу. Сила командира не в безупречности, а в способности признавать свои уязвимости и превращать их в преимущества.

В его взгляде Доминика видела нечто большее, чем просто забота командующего о подчиненном. Это была глубокая личная тревога человека, который не смог защитить дорогого ему человека от страданий.

– Я должен был спасти тебя раньше, – почти шепотом произнес Дессе, и в его голосе прозвучало редкое для него сожаление. – Не должен был допустить твоего плена. Если бы я действовал быстрее, решительнее…

– Не вини себя, Павел, – Доминика неожиданно для себя протянула руку и коснулась его плеча. – Ты сделал все возможное. И в итоге пришел за мной. Это главное.

На мгновение между ними возникла та особая связь, которая существовала в прежние годы. Но Доминика почувствовала внутреннее сопротивление. Образ контр-адмирала Василькова, тут же всплыл в ее памяти – а за ним сразу горечь его предательства. Она не была готова снова открыться, снова стать уязвимой.

Словно почувствовав её сомнения, Дессе отступил на шаг, возвращая разговору официальный тон:

– Вице-адмирал Кантор, я полностью поддерживаю ваши решения относительно командного состава дивизии. Я лишь прошу вас не забывать, что Северный космический флот – это не просто боевые единицы, а люди. И доверие этих людей – ваш главный ресурс как командира.

– Я понимаю, господин адмирал, – ответила Доминика, также возвращаясь к формальностям. – И я оправдаю ваше доверие.

Дессе кивнул и взял со стола планшет:

– В таком случае, перейдем к оперативным вопросам. Появились обновленные данные о составе флота Грауса и предполагаемом времени его прибытия.

Следующие полчаса они обсуждали детали предстоящей операции, анализировали возможные тактические решения противника, корректировали позиции дивизий. Разговор вернулся в безопасное русло профессиональных тем, но что-то изменилось в атмосфере между ними. Невидимая стена, выросшая за годы отчуждения, стала чуть тоньше.

Когда совещание завершилось, и Доминика направилась к выходу, Дессе окликнул её:

– Доминика, – она обернулась, и он продолжил: – Когда всё это закончится… когда мы разберемся с Граусом и восстановим порядок в Империи… возможно, нам стоит вернуться к разговору. О нас.

Девушка замерла на пороге. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, похожее на надежду.

– Возможно, Павел Петрович, – ответила она. – Если мы доживем до этого момента.

С этими словами она отдала честь и покинула каюту, унося с собой смешанные чувства – решимость доказать свою состоятельность как командира, благодарность за поддержку Дессе и зарождающуюся надежду на то, что после всех войн и потерь, после всей боли и предательств, у неё все еще может быть будущее. И, возможно, это будущее снова будет связано с человеком, который всегда возвращался за ней, даже когда казалось, что надежды нет.

Она направилась к шаттлу, чтобы вернуться на «Звезду Эгера»…

Бронированные двери ангарного комплекса Кронштадта с тихим шипением разошлись, пропуская бригадного адмирала Николая Станиславовича Лисовского. Металлические створы толщиной в два человеческих роста, способные выдержать прямое попадание крейсерского орудия, плавно ушли в стены, словно приветствуя старшего офицера. Огромное пространство внутреннего дока, в обычное время полное технического персонала и грузовых механизмов, сегодня было необычно пустынным и тихим. Гулкое эхо шагов Лисовского отражалось от высоких сводов ангара, создавая иллюзию присутствия невидимой свиты.