«Екатерина Великая», казалось, была буквально неуязвима и неустрашима, в любой момент готовая ринуться в самое пекло, не боясь сгореть дотла в ослепительных протуберанцах вражеской плазмы. Ее многослойная броня и зашкаливающие параметры защитных экранов позволяли кораблю Красовского с честью выдерживать самые бешеные шквалы огня, прицельно бьющие со всех сторон по флагману.

Подобным личным примером вице-адмирал Красовский воодушевлял и подбадривал собственные экипажи, вселяя во вверенных ему людей ощущение собственной непобедимости и избранности. И подчиненные платили своему командующему взаимностью. Будучи уверенными в непогрешимости гения своего командира, равно как и в неуязвимости его прославленного авианосца, экипажи 10-ой «линейной» смело, практически не раздумывая, бросались в самые рискованные контратаки вслед за «Екатериной Великой»…

В итоге 34-я «резервная» дивизия не смогла обороняться бесконечно под ударами такого смелого и отчаянного противника. Несмотря на всю стойкость и боевое мастерство космоморяков Веневитина им в конце концов все же пришлось отступить. Очередная стремительная, прямо-таки неистовая по напору атака одного из ударных «конусов» Красовского окончательно расколола пополам их и без того изрядно поредевшее и потрепанное построение.

Прорвав заметно истончившийся боевой порядок, корабли Красовского тут же ринулись в образовавшуюся брешь. Словно дикие псы, почуявшие запах крови раненого зверя, они принялись с остервенением истреблять теперь беспомощные и по сути беззащитные суда тылового обеспечения 34-ой дивизии – топливозаправщики и суда-генераторы. Ведь эти, бесценные инженерно-технические комплексы являлись сердцем системы межзвездных коммуникаций. Именно благодаря им контр-адмирал Веневитин еще сохранял призрачную надежду вырваться из западни уйдя в подпространство.

Командующий 34-ой «резервной», видя весь этот разгром, ввел в бой свой последний резерв – несколько легких крейсеров и эсминцев гарнизонных групп, которые до поры скрывались в тылах его построения. Отчаянно рискуя и бросая в горнило сражения все, что у него оставалось, контр-адмирал приказал этим кораблям заделать пробитую в рядах защитников брешь. Он надеялся, что внезапное появление в самой гуще свалки свежих сил охладит пыл атакующих и вынудит Красовского остановить наступление для перегруппировки.

Но, увы, этот, продиктованный скорее отчаянием, чем здравым смыслом маневр не принес ожидаемого результата. Смелая, граничащая с безумием контратака старых и не прошедших своевременной модернизации крейсеров и миноносцев окончилась для них настоящей катастрофой. Не имея ни опыта, ни броневой и силовой защиты сравнимой с вымпелами 10-ой дивизии, они оказались буквально смяты и сметены огневым валом дредноутов Красовского словно какие-то жалкие посудины.

Даже не успев добраться до своих погибающих собратьев, разномастная флотилия кораблей усиления была расстреляна практически в упор шквальным огнем тяжелых орудий и главных калибров 10-ой «линейной». Весь этот безнадежный порыв закончился лишь новыми потерями. Всего за пару минут боя отчаянные смельчаки были очень быстро и показательно беспощадно превращены в космическую пыль.

Тогда контр-адмирал Веневитин, лично наблюдавший за разгромом последнего оплота своего построения, проявил настоящую смелость и офицерскую доблесть. Понимая, что терпит сокрушительное поражение и обрекает остатки дивизии на полное истребление, он решил совершить самоубийственный, но единственно верный в данной ситуации поступок – пожертвовать собой ради спасения других.