– Операцию возглавит мистер Викери, – сказал Хорнблауэр, и ему вновь представился случай пронаблюдать за их минами. Однако в данном случае все присутствующие имели право знать, почему их обошли, так что он снизошел до короткого объяснения:

– Оба капитана бомбардирских кечей незаменимы; у нас нет других лейтенантов, умеющих так же ловко управляться с их адскими машинами. Я могу не объяснять, почему незаменим мистер Буш. Мистер Викери был со мной на рекогносцировке, поэтому знает ситуацию лучше мистера Коула – второго очевидного кандидата на руководство операцией.

Отговорка, конечно, чтобы хоть немного подсластить пилюлю, но лучше другим не знать, что он не доверяет Коулу – сгорбленному седому Коулу, который и со своим-то делом управляется еле-еле, но все равно грезит о капитанском чине, даже сознавая всю тщетность таких надежд. У Хорнблауэра было неприятное чувство, что Коул разгадал его тактику; пришлось утешить себя банальной мыслью, что невозможно вести войну и никого не обидеть. Он торопливо перешел к следующему пункту:

– Теперь, господа, я попрошу вас предложить кандидатуры офицеров, которые будут участвовать в операции под началом мистера Викери. Мистер Викери первый, как наиболее заинтересованная сторона.

Как только все детали обсудили, пришло время готовить шлюпки: баркас и тендер «Несравненной», тендеры «Лотоса» и «Ворона». Четырехфунтовка – на баркас, трехфунтовки – на тендеры; провиант, воду, боеприпасы, горючие материалы, чтобы поджигать захваченные суда. Отобрать и вооружить команду: матросам – пистолеты и абордажные сабли, морским пехотинцам – ружья со штыками. В конце дня Викери поднялся на борт «Несравненной», чтобы выслушать последние указания.

– Удачи, – сказал Хорнблауэр.

– Спасибо, сэр, – отвечал Викери.

Он открыто взглянул Хорнблауэру в глаза и добавил:

– Я вам так благодарен, сэр.

– Не благодарите меня, благодарите себя, – резко ответил Хорнблауэр.

Юный Викери благодарит коммодора за то, что тот рискует его жизнью, – и это раздражало неимоверно. Если бы он женился мичманом, у него мог бы быть сын – ровесник Викери.

С наступлением темноты эскадра взяла курс к берегу. Ветер стал чуть более северным, но дул с прежней силой, и, хотя ночь была не такая пасмурная, как вчера, у шлюпок оставались все шансы проскользнуть незамеченными. Ровно в две склянки ночной вахты Хорнблауэр пронаблюдал, как они отходят от кораблей, а как только их очертания растаяли в серой мгле, отвернулся прочь. Теперь предстояло ждать. Он в очередной раз с интересом поймал себя на том, что искренне предпочел бы сам возглавить десант. Много легче рисковать свободой и жизнью во Фришском заливе, чем мучиться неизвестностью на корабле. Хорнблауэр знал свою трусость, знал, что до тошноты страшится увечья, а смерти – лишь ненамного меньше. Тем занятнее обнаружить, что есть вещи, которые он ненавидит еще больше опасности. Когда прошло довольно времени, чтобы шлюпки успели обогнуть бон (или попасть в руки врага), Хорнблауэр спустился в каюту и лег, но мог лишь притворяться спящим, усилием воли не позволяя себе метаться и ворочаться с боку на бок. Большим облегчением было с первыми проблесками зари вновь выйти на полупалубу, искупаться под помпой, а затем выпить кофе на шканцах, поглядывая за правую раковину, где («Несравненная» лежала в дрейфе на левом галсе) были сейчас Пиллау и вход в залив.

Вскоре рассвело настолько, что их стало видно в подзорную трубу. На расстоянии дальнего пушечного выстрела лежал желто-зеленый мыс, на котором стоит Пиллау: двойной шпиль колокольни различался вполне отчетливо. Линию бона поперек прохода можно было угадать по бурунам, в которых иногда мелькало что-то темное – бревна. Темные бугры у кромки воды, надо полагать, батареи, защищающие проход. По другую сторону тянулась полоска Нерунга, желтовато-зеленая цепь дюн, вздымающаяся и опадающая в окуляре подзорной трубы. Однако за проходом глаз не видел ничего, кроме серой воды, испещренной белыми бурунами там, где глубина всего меньше. Противоположный берег залива с корабля было не разглядеть.