Царь начал подниматься со стула; адъютант торопливо опрокинул в себя пятый стакан рома. Эта порция вкупе с четырьмя предыдущими подействовала на него так хорошо, что по пути на шканцы он обнял Буша и от всей души хлопнул по спине. Ордена и медали на груди адъютанта звенели, как дюжина лудильщиков за работой. Буш, чувствуя на себе взгляды всего корабля, попытался вывернуться из объятий, но безуспешно. С багровым лицом он отдал приказ: «По реям!» – и с явным облегчением вздохнул, когда Александр начал спускаться по трапу и адъютант вынужденно последовал за ним.

Попутный ветер не станет ждать. Сейчас он дул с востока, и «Несравненная» под всеми парусами летела через Финский залив. Коммодор расхаживал по шканцам, прокручивая в голове все обычные заботы главнокомандующего. По крайней мере о питьевой воде можно не думать еще месяца два, а если потребуется – то и все четыре. То, что он заполнил бочки, станет хоть каким-то оправданием для захода в Кронштадт, буде Уайтхолл или Даунинг-стрит осудят его последние действия… Он припомнил формулировки в своем рапорте, где подчеркивал достигнутый успех и желательность подобных контактов с русским двором. Вроде бы получилось убедительно, и все же…

Хорнблауэр повернулся и глянул на эскадру.

– Сигнальте «Лотосу», – приказал он. – «Почему отклонились от строя?»

Флаги взмыли по фалу, и шлюп поспешно занял предписанную позицию.

– «Лотос» подтвердил сигнал, сэр, – доложил мичман.

– Тогда просигнальте: «Почему не ответили на мой вопрос?» – резко потребовал Хорнблауэр.

Прошло несколько секунд, прежде чем показался ответ.

– «Лотос» сигналит: «Невнимательность со стороны вахтенного офицера», сэр.

– Подтвердите, – сказал Хорнблауэр.

Легко вообразить, что происходит сейчас на «Лотосе»: Викери рвет и мечет, а злополучный вахтенный офицер горько раскаивается в своей невнимательности. Скорее всего, эскадре это только на пользу. Однако Хорнблауэр прекрасно знал, что распек Викери единственно из желания оттянуть тягостное решение. Интересно, сколько других выволочек на флоте – в том числе тех, что он сам получал в бытность младшим офицером, – сделаны адмиралами в сходном состоянии духа? Мысли, от которых он пытался отвлечься, были такими: что делать с Брауном?

На севере как раз показались низкие финские берега, на нижней палубе Карлин проводил артиллерийские учения, заставляя орудийные расчеты выдвигать и заряжать пушки. Ветер дул почти прямо в корму, на «Несравненной» поставили лисели, и она резво летела по волнам, – если ветер усилится, надо будет убавить парусов, чтобы бомбардирские кечи не отстали. На баке боцман вытянул матроса по спине фор-марса-гитовом. Немного слишком толстый трос для такой цели. Хорнблауэр собрался было вмешаться во внутреннюю жизнь корабля, однако лейтенант уже сделал боцману замечание, избавив коммодора от хлопот. Очевидно, некоторые его идиосинкразии через Буша передались офицерам на корабле. Хорнблауэр смотрел, как боцман, матрос и лейтенант разошлись по своим делам, пока и этот повод отвлечься от Брауна не исчерпал себя окончательно.

Браун покушался на убийство, а это по законам Англии и флота карается смертной казнью. Однако уорент-офицера может осудить на смерть лишь трибунал из пяти капитанов первого ранга, а таких в радиусе ста миль только два: Хорнблауэр и Буш. Викери и Коул – всего лишь капитан-лейтенанты. По закону Браун должен оставаться под арестом, пока не соберется трибунал, если только – и тут в уставе имелась лазейка – насущные обстоятельства службы, безопасность корабля либо благополучие Англии не потребуют решительных действий. В таком случае он может созвать трибунал из имеющихся старших офицеров, судить и повесить Брауна на месте. Доказательств предостаточно – его и Маунда показаний хватит, чтобы вздернуть Брауна десять раз кряду.