– Когда-то в этих местах высился прекрасный город серых эльфов, – неожиданно произнес Анжей. Голос полуэльфа звучал непривычно – мелодичный и печальный, в нем, казалось, застыла тоска по… чему? – Город, возведенный из голубого мрамора. Стройный и величественный, воздушный, кажущийся сказочным… Теперь от него осталось лишь эльфийское название, Aen’giddealle, в примерном переводе – Свет северной звезды. На имперском звучит как Ан’гидеаль.

– А что с ним сталось? – заинтересованный Велен придержал свою серую кобылу.

– Пришли люди. Те, кого впоследствии назвали варварами с севера. В те времена севером считались многие сотни миль от Aen’giddealle к югу. Северянами называли тех людей, кто жил на этой полосе, между Светом северной звезды и тогдашней границей. Северяне не могли похвастать ни плодородием своей земли, ни дичью в лесах, ни рыбой в оттаивающих лишь на четыре месяца в году озерах и реках. Они голодали и часто были вынуждены совершать набеги на южных соседей. В конце концов какому-то очередному лорду это все надоело, он собрал небольшое войско и пошел на северян. После нескольких кровавых стычек тем пришлось отступать все севернее, пока они не перешли черту, испокон веков отделявшую владения людей от владения Эльфов Хлада, как именовали себя жившие в Aen’giddealle представители серой ветви, отколовшиеся от собратьев из гор Vidanvaien, что лежат на северо-западе от Мидиграда. Люди перешли черту… – Анжей тихо вздохнул, поправил плащ и продолжил все тем же мелодичным и бесконечно печальным голосом: – Эльфы Хлада встретили пришельцев почти у самой границы. Они принесли несчастным еду и одеяла, помогли раненым. На следующий день прибыл принц Венневейр, правитель Aen’giddealle. Он позволил беглецам остаться жить в предместьях города – в конце концов, он сам помнил, как уводил эльфов из Reinna Vidanvaien. Однако попросил не пренебрегать гостеприимством и не заходить за новую черту, проведенную в каких-то пяти милях от города. Примерно на этом расстоянии мы сейчас находимся.

Люди остались. Построили дома – при помощи эльфов, разумеется. Освоили несколько полей в низинах, там, где близко к земле пролегают вулканические породы, греющие почву, и на той почве произрастал богатый урожай. Нашли озера, в которых даже подо льдом, прорубив лунку, можно было ловить жирных куляг и нелерий[10]. Исследовали леса, где можно было поймать пушных зверей и подстрелить лося.

А потом люди решили, что хозяева земли обходятся с ними несправедливо. Почему люди должны ютиться в деревянных двухэтажных домишках, по две семьи на домик, а эльфы живут в белокаменных хоромах? Почему люди должны трудиться в поте лица на пашне, а у эльфов все растет буквально само? Почему люди должны мерзнуть в лесу, выслеживая песца или оленя, а к эльфам, если им это надо, звери приходят сами? А самое главное – как эти негодяи эльфы смеют не делиться всем тем, что имеют?

Aen’giddealle запылал. Эльфийская кровь окрасила багрянцем снега. Предводитель людей, Гиденн по прозвищу Волчий Клык, лично украсил ворота города шестом, на который была насажена голова Венневейра.

Однако люди просчитались. Земля эльфов отказала им в праве на жизнь. Звери ушли далеко в леса, птицы улетели за горный хребет. Рыба ушла на глубину, а потом и вовсе пропала. Земля не родила. Город же рушился час от часа. Каждый день Гиденн находил на стенах и потолке своих покоев новые трещины.

И спустя ровно год со дня смерти Венневейра Aen’giddealle рухнул, рассыпался в пыль, погребя под руинами почти всех, кто был принят, как друг, а повел себя, как захватчик.