Сайр всегда отличался исполнительностью, потому всего спустя минуту передо мной появились несколько голографических портретов молодых светловолосых мужчин. Все они имели сходство с образом моего галути. С кем-то из них я когда-то знакомилась на вечеринках, с кем-то училась в пансионе. Но был среди них и тот, кто появился в моей жизни совсем недавно – Дарис Энсари! И что самое странное, именно он сильнее всего походил на Сайра.

– А давай-ка изменим твой возраст на двадцать шесть… – озвучила я своё пожелание, а сама сделала несколько глотков капитанского пойла, а неприятное послевкусие снова заела яблочком.

Честно говоря, меня уже основательно перекосило от этого напитка. На душе стало легко-легко, а веки почему-то норовили закрыться. Но при этом хотелось улыбаться, смеяться и творить безобразия. А ещё я вдруг почувствовала, что у меня с трудом получается фокусировать зрение. Голова как-то совершенно неожиданно начала кружиться, а руки и вовсе ослабли.

– Леди Аделия, поставьте бутылку на тумбу, иначе уроните, – проговорил Сайр своим равнодушным голосом, который теперь стал несколько грубее и будто бы надменнее.

Я, как ни странно, послушалась. Кое-как водрузила ёмкость с остатками пойла на ближайшую ровную горизонтальную поверхность… Вот только сама сразу же глупо рухнула с постели на пол. Испугалась? Ударилась? Нет, конечно! Расселась на полу, как ни в чём не бывало, упёрлась спиной в бок кровати и попыталась рассмотреть обновлённого Сайра.

И едва моё пьяное зрение смогло сосредоточиться на голографическом парне,  я просто подавилась вдохом. Ведь передо мной стоял Рис… пусть и слишком лощёный, излишне манерный, правильный, но это точно был он!

– Вот это я намудрила с настройками, – проговорила заплетающимся языком.

А потом… мои веки всё-таки сомкнулись, тело расслабилось, а сознание окончательно отключилось, потонув в волнах алкогольного угара.

***

 

Несмотря на странности и сложности прошедшего дня, вечер стал для Дариса настоящей отдушиной. А всё Лёшка – вот уж точно вечный оптимист! Поразительно, но он всегда умудрялся находить что-то хорошее даже в самой паршивой ситуации. Вспомнить только, как они вдвоём, избитые, сидели в подземной тёмной камере. Тогда любая минута могла стать для них последней, но этот жизнерадостный человек даже тогда не унывал, да ещё и Риса умудрялся поддерживать.

Казалось бы, за то время, что Алексей Гарский провёл сначала в изоляторах союзных войск, а потом и в подземных бункерах сопротивления, он должен был подрастерять свой оптимизм. Но этого почему-то не произошло. И даже наоборот – пережив всё, произошедшее с ним, Лёшка стал ещё более уверенным, что всё обязательно будет хорошо.

Сегодня после ужина он прислал Рису сообщение с приглашением зайти на бокальчик чая. Ну и как можно отказаться от такого провокационного приглашения? Тем более что господин ректор сам сказал, что не запрещает им общаться и поставил лишь одно ограничение: неприкосновенность гадкого чипа.

Кстати, лорд Трелли не зря это упомянул. Всё-таки Лёшка владел пусть и специфическим, но крайне интересным и сильным даром. Таких, как он, называли изобретателями. Эти люди ладили с техникой на уровне интуиции и, по мнению Риса, были способны даже из старого будильника изобрести межпланетный лайнер, пусть и маленький.

Людей с даром изобретателей в Союзе было не особенно много, а уж сильных, с большим потенциалом – сущие единицы. И вот Алексей Гарский оказался одним из таких. Потому его когда-то и поспешили прибрать к рукам военные Союза, перестраивающие власть на его родной планете Земле. Увы, тогда Лёшка наотрез отказался подчиняться их правилам, вздумал бунтовать, за что и загремел в изолятор.