Ева ещё раз окинула взглядом двухэтажное сооружение:

– Адам, а ты вообще, кто? Ну, в смысле, чем ты занимаешься?

– Как ты слышала, я – замечательный садовод, – Адам просто лучился гордостью.

Ева посмотрела на него укоризненно.

– Нет, ну, а если я садовод широкого профиля? – он явно не хотел говорить серьёзно и начал выкручиваться.

– Насколько широкого?

Адам засмеялся и развёл руки:

– Вот отсюда и досюда. Пошли уже.

И толкнул тугую, скрипучую дверь. В унисон со скрипом раздался хрустальный звон колокольчика.

На Адама и Еву сразу же обрушились звуки и образы энергичной цветомузыки. Что казалось довольно странным, так как в зале никого не было. Кому гремел и сверкал этот праздник жизни огромным музыкальным автоматом и небольшими круглыми стробоскопами по углам?

За танцполом разворачивалась такая же безлюдная обеденная зона, заставленная тяжёлыми столами, упирающаяся в стойку из хорошего полированного дерева. На каждом столе в гнутых подсвечниках горело по свече, несмотря на то, что в зал прорывались разноцветные круги цветомузыки, которые сводили на нет весь свечной интим. Несколько оглушённая Ева не сразу заметила тихого, задумчивого человека, прикорнувшего стойке бара. Голова его лежала на одной руке, указательным пальцем другой он выводил извилистые фигуры на чистой, отполированной до блеска поверхности столешницы.

За спиной меланхоличного бармена висели явно фамильные портреты, очевидно, родственников и предков владельца таверны. На всех портретах были изображены люди в торжественных позах. Предки и родственники на портретах внешне очень напоминали гномов.

– Попробуешь сливовицу? – спросил Адам Еву, а бармен лениво приподнял голову.

Внезапно в его глазах загорелся огонёк. Он радостно вскинулся навстречу гостям:

– Адам! Неужели? Почту за честь…

– Ты же слышала о знаменитом бренди, который готовит муж Жанны, из слив моего сада?

– Это муж Жанны? – шепнула Ева, но бармен услышал.

– К счастью, да, – он неожиданно довольно улыбнулся, – я настаиваю сливы бочке с орехами и бузиной. Но это фамильный секрет.

Он подмигнул Еве:

– Если скажешь кому – умрёшь.

Ева не успела подумать: шутит ли он, или стоит испугаться, как Адам ехидно сощурился:

– У Фреда, кроме этого, есть ещё масса достоинств. В частности, умение выращивать экзотические растения в теплице на заднем дворе дома.

И посмотрел на него со значением.

– Это теплица Альфреда, – тут же заподозрил неладное бармен, а по совместительству муж Жанны. – Ты же это прекрасно знаешь. И что он опять натворил со своим урожаем? Все жители города видели один и тот же сон прошлой ночью?

Он достал два небольших бокальчика-тюльпана.

– Вам с сыром или орехами?

– С лимоном, – кивнул Адам. – Как ты думаешь, твой брат будет не против, если я зайду посмотреть на его оранжерейные эксперименты?

– Точно сказать не могу, но он никогда особо не скрывал свои опыты. Иди, пожалуйста. Мне-то что?

С этими словами Фред разлил из фигурной красивой бутылки янтарь по бокалам, придвинул блюдечко со свеженарезанным лимоном. И отвернулся, чем-то шебурша в холодильнике.

Адам шепнул Еве:

– Пей, а я скоро вернусь.

И молниеносно исчез.

Пока Ева тянула прохладную, сладковато-фруктовую сливовицу, Фред опять уселся на место и принялся выписывать указательным пальцем фигуры по столешнице.

– Вкусно, – честно призналась она.

Фред ничего не ответил.

– У вашего брата большая теплица? – спросила девушка.

– Вроде, большая. Вообще-то, много лет назад мы поссорились. С тех пор я не вторгаюсь на его территорию, а он игнорирует меня.