Сидельцы с интересом рассматривали проходящих. Проходящие так же бесцеремонно, в упор, рассматривали сидящих. Парни прошли буквально несколько кварталов, а Петю начало раздражать это массовое пустое любопытство.

– Интересно… Вроде бы в Париже никакого праздника нет?

– Нет, Петер, никакого праздника. Каждый день и вечер они вот так и фланируют по улицам, сидят в кафе. Мой дед всегда удивлялся, что они не умирают и не сходят с ума от скуки. Он как-то пытался убедить парижан хоть чем-то заняться…

– Они послушались?!

– Нет, конечно. Собралась толпа, долго слушала, кричала и шумела… А потом разбрелась и еще дня три обсуждала деда: представляешь, настоящий немецкий генерал ходит по улицам, да еще что-то болтает! Дедушка их очень развлек.

Петя невольно смеялся. Справедливости ради, некоторые люди в кафе о чем-то разговаривали, иногда с очень серьезным выражением лиц.

– Тут в кафе и о чем-то серьезном говорят?

– Мы же идем встречаться по делу? Так и многие в Париже… И у нас в Германии в кафе встречаются обсуждать дела, заключать сделки. Но у нас люди сделали дело и ушли. А эти так и будут сидеть до того, как наступит время идти спать.

– Они вообще хоть чем-то занимаются?!

– Не все… Ты знаешь, кто такие рантье?

– Те, кто живут на проценты с капитала… Верно?

– Верно. У них вообще нет работы. А у мелких служащих рабочий день короткий, многие свободны часа в два, в четыре…

– На улицах и женщин полно. У них нет домашней работы?

– Какой именно? Стирают прачки. Убирает домашняя прислуга. Еду готовит кухарка… Это у богатых людей. А поесть можно и в кафе. Некоторые квартиры здесь так и делаются – без кухонь. Зачем? Все равно все ужинают в кафе.

Петя зябко повел плечами: такая бездомная жизнь без кухни, трудами прислуги, показалась ему до крайности неуютной.

…А Владислав Сикорский был орел. Он очень скромно держался, этот средних лет человек в кафе с французской газетой в руках, и все же в нем легко было увидеть военачальника.

В своем советском прошлом Петя знал о Сикорском только то, что он вместе с Пилсудским возглавлял силы «белополяков» и громил Красную Армию. Это он бросал в бой против коммунистов из Советской России польских собратьев по революционному классу: обманул польских рабочих националистическими лозунгами.

Вальтер знал чуть побольше: что в двадцатом году Красная Армия рвалась на Варшаву, гибель новорожденного Польского государства казалась совершенно неизбежной. «На Варшаву! На Берлин!» – звали советские газеты. Всерьез печатались статьи о том, какие именно советские республики «должны» появиться на месте Польши и Германии…

Казалось – вот прямо сейчас красная конница перевалит Карпаты, кипящей лавой хлынет по открытой во все стороны европейской равнине… А собеседник наших друзей к тому времени создал едва ли не лучшую в мире службу разведки. Польские шифровальщики взломали шифры у всех русских армий: и у белых, и у красных. Они ясно видели картину всего, что происходит на фронтах Гражданской войны – от серых волн, набегающих на мурманский берег, до пронзительной синевы Черного моря.

Красная Армия рвалась на Варшаву. Ее вожакам уже виделись толпы, кричащие славу республике советов на площадях Вены и Берлина, комиссары Рима и Парижа, красноармейцы, поящие лошадей из Луары и Сены… какая разведка! Какой анализ! Какая может быть осторожность! Завтра Европа станет красной от крови, под кумачовым знаменем коммунистов.

…а польская разведка, «Отдел-два», дешифровали больше четырехсот радиодепеш, подписанных Троцким, Тухачевским, Якиром и Гаем. Командование Войска Польского знало оперативную информацию о перемещении чуть ли не каждого подразделения РККА в любой день и чуть ли не час. Две красные армии разошлись – одна на Львов, другая – на Варшаву, в сердце Польши. И тут ударная польская группировка, сто двадцать тысяч бойцов, внезапным ударом прорвала фронт, вклиниваясь между расходящимися красными армиями.