– О, это ты напрасно так считаешь, – зевнул Голос. – Они ещё меня начнут учить, как надо управлять Небесной Канцелярией. Мне интриг среди ангелов хватает. Я думаю вообще прикрыть в Рай лазейку для гастарбайтеров.

Шеф накрутил кисточку хвоста на коготь.

– Попробуй, – заметил он с мрачным сарказмом. – Я посмотрю, кто из праведников добровольно согласится говно убирать. Ты все же сообрази по поводу обмена. Я тебе на сдачу сто римских пап пришлю. А ещё – хочу сказать, по пофигизму ты всё-таки Будда. Вот теперь я это знаю.

– Для кого-то опредёленно Будда, – согласился Голос. – А в чём проблема?

– Да ни в чём. Прощай, всего тебе плохого и ужасного.

Положив трубку, Шеф посмотрел на стену живого кабинета: её, словно бьющееся сердце, оплели синие жилы. Прикольно, Голос даже не спросил – каким образом в Чистилище попали сорок митрополитов? А ведь Шеф точно знал – они не подавились просвиркой на праздновании дня рождения главы Небес. Там произошёл серьёзный инцидент… любопытно, но кто же убийца?

Взяв пульт, Шеф включил ДВД-плеер. Это видео он уже пересмотрел двадцать раз. И оно ему нравилось страшно – практически до оргазма.

На экране была отчетливо видна девушка, стоящая посреди роскошного зала отеля «Хайятт». Запись, сделанная камерами слежения, не отличалась чёткостью, однако позволяла отследить огромные крылья, развернутые у неё за спиной. Закусив от ярости нижнюю губу, она палила из двух автоматов.

Шеф приблизил изображение.

Его внимание привлекла шея девушки. Что там такое на цепочке? Крест? Нет, кажется, кулон. А если сделать ещё четче? Увеличить во весь экран?

Роза. Сломанная роза, бутон которой теряет лепестки.

Он сразу вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел эту эмблему.

…Оказывается, всё сложнее, чем думалось. Значительно сложнее.

…Иней покрывал поверхность плотным ковром – и столы, и стулья, и даже электрические лампочки. У входящих появлялось ощущение, будто они в гигантской морозильной камере. Убежище (оно носило номер 148) было стилизовано под Девятый круг Ада, согласно Данте, то есть состояло из искусственного льда. С потолка свешивались фигурные сосульки, в полупрозрачных стенах были выдолблены скульптуры Шефа с сигарой, тут и там высились сугробы из полиэтилена, опять-таки напоминая Калашникову старый холодильник ЗИЛ. Пол отдавал синевой, у стен заботливо расставили лавочки и коньки – для гостей, чтобы без проблем рассекать по помещению, как по катку. Ледяные пещеры переходили из одной в другую – убежище № 148 строили не один десяток лет. Несмотря на суровую московскую зиму, это подземелье охлаждали кондиционеры – для пущего эффекта.

– Тысяча чертей! Вы плохо слушаете меня, канальи! – выругался усатый ведущий – в шляпе, белом свитере, он яростно жестикулировал, словно держал в руках шпагу. – Меня перебросили из Питера в Москву, и это ради того, чтобы вы нахально спали на уроках? Вы очень невежливы, сударь!

Калашников промолчал. Он не был удивлён, что один из самых популярных актеров, Михаил Дворянский, работает на Шефа, – Дворянский работал на всех, кто давал ему хоть пару рублей. Купить его было легко, а перекупить ещё проще. Но роль инструктора актёру явно не нравилась.

Малинин же хотел спать и не скрывал этого – деревенская простота мешала ему подавить сильную дремоту. Он изрядно побледнел, веснушки на белом лице выделялись россыпью чёрных пятен, а оба глаза плотно опоясали синие круги, делая компаньона Калашникова похожим на панду.