2

Кабинет директора имел на двери самую что ни на есть непритязательную табличку. Она сообщала посетителям, что внутри обитает такой зверь, как «ДИРЕКТОР ШКОЛЫ». Без фамилии, имени или отчества. И Владлену Григорьеву нравилось ощущать себя эдаким мифическим существом.

Разумеется, все знали, как выглядит человек, занимающий эту должность. И всё же порой случалось так, что в школьные земли забредал охотник, понятия не имеющий о роде, комплекции и нраве зверя, которого выслеживал. Именно поэтому Владлену нравилось находиться вне стен собственного кабинета – чтобы, так сказать, воочию понаблюдать, как посетитель его ищет, справедливо полагая, что директором может оказаться кто угодно.

Но сейчас «школьного зверя» изловили прямо в логове.

Дверь кабинета отворилась без какого-либо постукивания, и вошел сосредоточенный Сава, подталкивая перед собой сына.

Владлен в этот момент просматривал акт о списании, готовясь утвердить его. Больше он, разумеется, поражался. Изумление вызывало количество списываемых рулонов туалетной бумаги и бумажных полотенец за месяц. Он словно управлял огромной общественной уборной, занимающей несколько этажей и в которой, как ни крути, можно было пообедать и почитать. И необязательно вне стен туалетной кабинки.

– Вот это улов, – со скепсисом заметил он, откладывая бумаги.

– Здравствуйте, Владлен Маратович.

– Привет, Эв. Как жизнь? Кипит? Можешь не отвечать. Проходи.

Эва замер, не дойдя до брифинг-приставки, за которой начинался стол главного человека в школе, пару метров. Голова опущена, кулаки сжаты. Воротник рубашки – торчком. Сава тем временем отошел к открытому окну и принялся хлопать по карманам блейзера.

– Наслышан о твоей выходке, парень, наслышан. – Владлен подался вперед и поморщился, ощутив, как рубашка противно отлипла от кресла.

– Да вся школа уже наслышана, – процедил Сава. Он наконец нашел то, что искал: смятую пачку сигарет и дешевую зажигалку. Закурил. И куда только подевалась его Zippo?

Заметив неподобающее поведение зама, Владлен с укором развел руками. Сава втиснул зажигалку в сигаретную пачку и не глядя бросил. Владлен поймал сигареты и тоже закурил. Подумал, что таким зверя в логове, пожалуй, еще никто не видел. Кроме разве что Савы. И секретарши Аси. Но та видела и побольше.

«Ерунда какая, – беззаботно решил он. – Подумаешь, зам и директор закурили. Окна всё равно нараспашку, а остальные умеют стучаться. Если их, конечно, пропустит Ася, предварительно не покусав при этом».

Владлен едва не хохотнул, представив, как секретарша, столь похожая на мопса, скалит зубы и тявкает на посетителя. Затем с прищуром уставился на Эву. Понял, что подросток прекрасно осознаёт, что сегодня ему не отделаться инфантильным «я больше не буду».

– Я хотел пить. И есть, – неожиданно промямлил Эва.

– И потому ты решил, будто можешь выпить и съесть то, что предназначалось детям, коим дарованы льготы? – уточнил Владлен, изображая изумление. Впрочем, особо стараться над эмоцией не пришлось: достаточно было вспомнить акт о списании. – Государство, знаешь ли, заботится обо всех, парень. А тут появляется Эва Абиссов и заявляет, что заботиться нужно только о нём. Не ври, Эв, не надо. Что побудило тебя на столь скверный поступок?

Эва молчал. Владлен и Сава курили. Со стороны могло показаться, что два детектива пытаются расколоть малолетнего преступника, покрывающего банду, что поднаторела в налетах на охраняемые фургоны, перевозящие кофейные напитки и блинчики.

– Эв, у меня есть информация, что ты шантажировал одноклассницу. Это так? Ты хоть знаешь значение слова «шантаж»?