– Каждый день из лагеря выносили множество трупов, – рассказывает Сергей Алексеевич. – А часто вместе с трупами бросали в яму еще живых людей. Голод и холод косили пленников не хуже немецкой пули»[103].

Из воспоминаний Александры Ивановны Сергеевой из д. Алферьево (в конце октября 1942 г. она искала брата-железнодорожника, брошенного немцами в «Дулаг-184»): «На том месте, где был лагерь, до войны хотели строить авиационный завод. Стенки были выложены, и лестницы были в середке, а крыши не было. И пола не было, военнопленные были по колено в грязи. Днем грязь оттаивала, а ночью замерзала. И вот, кто успеет место посуше занять, тому хорошо, а остальные так в грязи и спят. Я там такого насмотрелась! У меня до сих пор эти картины перед глазами! Помню: лежит солдат, пить хочет, а воды там нет. Он руку протягивает через ограждение, а его штыком – раз! Другой солдат в грязи лежит, лицо все в грязи, я его не вижу, и сосет с копыта коня. Вот что было!»[104].

Из воспоминаний Елены Константиновны Ширшиной (работала вместе с матерью помощницей повара в «русской больнице» в оккупированной Вязьме): «Мирные жители, в том числе женщины с грудными детьми, сгонялись в лагерь для военнопленных на Кронштадтской улице. Охранники частенько забавлялись тем, что бросали в толпу обезумевших от голода людей банку консервов или буханку хлеба и стреляли в тех, кто пытался подойти к еде. Но особенно измывались гитлеровцы над военнопленными. Хлеба им не давали в течение нескольких месяцев, кормили один раз в сутки болтушкой из протухшей картофельной муки. Вода в лагерь не завозилась, а жителям запрещалось поить пленных. Когда по дороге на работы (их заставляли рыть окопы и блиндажи) кто-то из пленных пытался напиться из лужи, конвоиры его пристреливали. Тяжелые грузы на телегах перевозились пленными, запряженными вместо лошадей. Отстающих и обессилевших расстреливали. Жителям под страхом смерти запрещалось убирать трупы с улиц города. Лагерь для военнопленных был превращен в лагерь смерти, откуда ежедневно вывозилось по 200–250 трупов»[105].

От преднамеренно вызванного фашистами страшного голода люди сходили с ума, теряли рассудок. Издеваясь над пленниками, изверги-охранники иногда привозили во двор лагеря дохлых лошадей и веселились, глядя, как обезумевшие от голода люди раздирали руками полуразложившееся мясо. Такие случаи немцы фотографировали, чтобы потом показывать в Германии, какими русские люди были варварами и дикарями (из воспоминаний бывших узников А. М. Петербурцева и А. М. Шимкевича)[106].

За попытки раздобыть пищу немцы расстреливали узников. «На наших глазах перед строем были расстреляны двое пленных. Один из них просто подобрал гнилую мороженую картофелину, не пригодную к пище. Был за это расстрелян перед строем. Это был урок для устрашения пленных» (из воспоминаний бывшего узника А. М. Согрина)[107]. «Много было согнано и пленных, и гражданского населения. Не все люди вмещались в камеры, многие находились под открытым небом и в осеннюю слякоть, и в зной. Не лучше было и в камерах. Там набивалось столько людей, что нельзя было повернуться, да совсем задыхались люди от недостатка воздуха. Кучность людей была и на улице, люди сидели, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Людей не кормили. К тому же не давали воды. Некоторые сходили с ума… Стон стоял в лагере такой, что такого не могло быть от мычания тысяч коров. Могил было много, и клали людей сотнями. Они тянутся от мясокомбината до Кронштадтской улицы»