В город приехал и Чарльз Скотт, которому предложили работу в западном подразделении того же места, где он был устроен в Мельбурне. Он купил дом на северной стороне реки, куда также переехали и Иза с детьми. Чарльз присоединился к местной Каледонской общине, Иза стала активным членом организованного ею же Шотландского клуба – это произошло незадолго до того, как Чарльз присоединился к шотландскому духовому оркестру и начал брать с собой маленького Ронни, который выступал в качестве сессионного барабанщика. Когда бы группа ни давала концерт, пусть даже в самое неудобное время, вся семья надевала свои килты и шла на него.

Когда Ронни было 10 лет и он учился в начальной школе на севере города, одноклассники прозвали его Бонни. Дети посмеивались над шотландско-австралийским акцентом, и вместо Ронни Скотта теперь его звали Бонни Скотланд. Он ругался со всеми, кто умудрялся выкрикнуть это имя, к примеру, на игровой площадке, но оно никуда не уходило. «Мне было все равно, – говорил он с безразличием. – Никто на мне не ездил, и это главное». Но к тому времени, когда он уже был подростком, даже лучшие друзья называли его Бонни – или просто Бон.

Примерно в то же время он впервые выступил перед публикой: Бонни играл на волынке на школьном концерте в здании мэрии в Северном Фримантле. Он был возбужден тем выступлением, благодаря ему он даже стал серьезнее относиться к игре на барабанах. Он стал лучшим ударником в категории до 17 лет, занимаясь уже в течение пяти лет. Добродушный и безбашенный парень с большими веснушками и огромной улыбкой, Бонни был популярен «благодаря своим родителям», как ему зачастую говорили. Но когда парень пошел в среднюю школу на John Curtin High, все изменилось. Он был уже не мальчиком, а подрастающим мужчиной, любителем больших тусовок, и, как любой другой подросток того времени, открыл для себя рок-н-ролл. Теперь пути назад уже не было.

Молодой Бон Скотт восхищался как признанными гениями, такими как Чак Берри, Литл Ричард и Элвис, так и местными австралийскими рокерами, к примеру Джонни О’Кифом. Его композицию Wild One Бон напевал в душе (позже на эту песню в различных вариациях сделают кавер-версии Джерри Ли Льюис, Игги Поп, Лу Рид и многие другие). Бон вспоминал, как Иза просила его замолчать: «Моя мама говорила: “Рон, если ты не хочешь петь нормальные песни, помолчи! Не пой этот рок-н-ролльный мусор”».

Потом были девушки, которые отлично вписывались в его представление о жизни в стиле настоящего рок-н-ролла. Брат Бона Граем вспоминал: «Ему нравилось внимание девчонок. Однажды о нем написали в газете, где на фото он был в шотландской одежде, а рядом стояли две высокие танцовщицы примерно такого же возраста, как он, двенадцати или тринадцати лет. Он буквально расплывался в улыбке».

Однако вместе с рок-н-роллом и девушками пришли сигареты и алкоголь, а позже, когда Бон уже повзрослел, – порошок и марихуана. С такими увлечениями он вписывался в местную тусовку – уличные банды подростков, которым нравилось драться, драться и еще раз драться.

Бон общался с парнями постарше, завоевав их признание курением, потасовками и тусовками с девушками. К тому моменту, когда ему исполнилось 15 лет, у него уже была своя собственная банда, в которую входили он и его лучшие друзья Терри и Моэ. Бон был лидером, потому что мог уложить любого, кто бы встал у него на пути, одним ударом.

Наличие «своей банды» помогало ему получить серьезное уважение не только как к музыканту. Это выходило за рамки школьных уроков. В 1961 году, как только стало официально разрешено, Бон покинул школу и устроился на ферму водителем трактора. Но он бросил это дело, когда Терри предложил ему устроиться на корабль ловить раков. Бону казалось, что он совершает храбрый поступок, но вскоре фантазия была разрушена. Морскому рыбаку приходилось много работать, вставать и выходить на палубу еще затемно и не возвращаться, пока руки не отваливались и ноги не переставали держать тело. Единственным плюсом всей этой затеи стало то, что Бон проколол ухо; в то время это была диковинная для молодых парней вещь, если они не были моряками.