Если смотреть на море вдаль, то оно было зеленым, а если себе под ноги – то синевато-серым и прозрачным. По-настоящему прозрачным, так что сквозь толщу воды видны уходящие вглубь каменные ступени, обвалившиеся стены домов, осколки керамических амфор. А если подняться по крутому склону чуть выше, то и весь утонувший две с половиной тысячи лет назад город можно разглядеть. И разноцветных рыбин, совершающих теперь променад вдоль его набережной. А если пройти еще выше, обогнуть карликовые оливы, невесть как выросшие среди скал, миновать ровную площадку, на которой они всегда оставляли взятый напрокат автограв, то откроется вид на чудную крошечную бухту с удобным пляжиком, устланным бело-черной галькой. Тропинок, чтобы спуститься туда, не было, но Римка знала секрет.

– Ну что, город на месте? – поинтересовался Тимур, оглянувшись через плечо на сестру, цепляющуюся за колючие ветки кустарника.

– Куда он денется! Ай!

– Укололась?

– Так, самую малость. А ты чем занимаешься? О работе думаешь?

– Нет. Камешки в воду бросаю. Считай!

Он выбрал плоский голыш, взвесил на ладони, примериваясь. И резко бросил. Камешек запрыгал по воде, отсчитывая «блинчики».

– Всего-то пять! – снисходительно констатировала Римка.

– Шесть!

– Пусть шесть. Все равно до рекорда далеко.

– У тебя и так не получится.

– Фи, нашел чем хвастаться. Во-первых, я маленькая, а ты большой. Во-вторых, я школьница, а ты старший инспектор Кей-Кей. В-третьих, ты чемпион континента по форсблейдеру, а у меня только второй юношеский.

Тимур смерил сестру взглядом. Не такая уж и маленькая. В отличие от брата, она удалась в отца – долговязая, широкая в кости. Так что в свои тринадцать уступала брату едва полголовы роста. Но остальные доводы были вполне справедливы, и он уже готов был их признать, однако у Римки имелся и еще один, решающий:

– В-четвертых, это еще не факт, что не получится!

Она подошла к воде, тоже выбрала камешек. И наклонившись, ловко запустила его в море. «Блинчики» у нее получились частые и мелкие. Много.

– Шесть, – быстро подсчитал Тимур. – Ого, молодчина!

– Вообще-то семь.

– Нет, последний не засчитывается. Отрыва от воды не было.

– Не придирайся. А то и восемь сделаю.

Сделает, понял Тимур. Сегодня – в «блинчики», а со временем – и во всем остальном. Римма Альбертовна Коршунова себя еще покажет, можно не сомневаться.

– Давай лучше поныряем, – он примирительно попробовал сменить тему.

– Зимой?! Ты что, январь на дворе! Брр… – девочка поежилась, словно и впрямь замерзла.

– Это у вас в Верхнем Тагиле зима, – возразил Тимур, – сугробами все завалило. А здесь – субтропики.

– Все равно вода холодная.

Девочка вдруг вздохнула, отвернулась от моря, посмотрела куда-то вдаль. На север. Тимур понял этот взгляд без слов. Вот уже четыре года у них с сестрой традиция – в последний день каникул делают крюк по дороге в интернат, залетают сюда, на этот тысячу лет уже необитаемый островок у берегов Анатолии. Весной, летом и осенью – искупаться, зимой – просто посидеть у воды, побросать камешки. Каждый раз, погружаясь в соленые воды древнего Средиземноморья, хранящие каменные остовы былых цивилизаций, Коршунов словно растворялся в нескончаемом потоке времени, несущем его все выше, дальше, от первобытных пещер к межзвездным кораблям. Ощущал себя неотъемлемой частицей огромного Человечества, что зародилось некогда на планете Земля, а теперь шагнуло в Галактику, чтобы стать ее… Не властелином, разумеется, не хозяином и повелителем. А кем? На языке вертелось словечко «куратор», но и оно Коршунову отчего-то не пришлось по вкусу.