Вот и еще один день в тишине. Потом вечер. И ночь. Стоило подумать о холодной постели, как она поняла: все, больше не выдержит. Будет звонить. Чей бы номер ни был записан на листе, она объяснит ситуацию и попросит о помощи.
Не до хорошего. И не до гордости.
В этот момент обычно ворчливый, взъерошенный и помятый Барни показался ей самым желанным человеком на свете. Лишь бы сидел в своем кресле – с пивом или без, - лишь бы смотрел телевизор, лишь бы просто был рядом. Чтобы не одной.
Райна мысленно помолилась «вернись» и потерла ладонями бледные щеки.
Никуда звонить не хотелось.

- Вы не понимаете! Мне только поговорить, у меня для вас сообщение… Какое? Я покажу при встрече. Да я бы и не позвонила, если бы не оно!
«Сильно оно мне надо», - добавила она мысленно и принялась раздраженно накручивать на палец витой телефонный шнур.
- Что? Это для меня далеко, я без машины. Давайте встретимся у заброшенного театра, на сорок пятой авеню, туда я смогу дойти пешком. Во сколько? В девять вечера? А раньше никак?
Ответом ей стали отрывистые короткие гудки.

Снег перестал сыпать и теперь лежал рыхлым покрывалом, отражая кристалликами льда желтый свет фонарей. Темное небо, пушистые деревья, пар изо рта и заколоченная досками крест-накрест дверь театра позади.
В ожидании встречи Райна истоптала небольшую площадку перед зданием заворачивающими по кругу следами. Тишина, сугробы, озябшие пальцы рук и почти отмерзшие в изношенных сапогах пальцы ног. Усилившийся под вечер мороз кусался за щеки.
Часы на запястье показывали девять ноль одну.
Долго еще переминаться с ноги на ногу? Хрусь-хрусь под каблуками. Еще один вдох ледяного воздуха – еще один выдох теплого пара, осевшего на шарфе крохотными капельками. Еще один круг по протоптанной в снегу дорожке.
Двухэтажный заброшенный театр с облупившейся на колоннах краской монументально смотрел сквозь деревья на горизонт.
Долго ждать?
В девять ноль семь у дороги, утрамбовывая снег шинами, остановился серый автомобиль. Озябшая от холода, Райна обняла себя руками и перестала пританцовывать на месте.

- Меньше всего я ожидал увидеть тебя. А тебе… - казалось, ему снова хочется сплюнуть прямо на снег, - в последнюю очередь стоило набирать мой номер телефона.
Райна то ли от холода, то ли от страха начала заикаться. Короткие волосы под ее шапкой встали дыбом в тот самый момент, когда она разглядела лицо со шрамом на виске. То самое лицо. Которое до сих пор нет-нет да всплывало в тех кошмарных снах, где ее снова и снова брили наголо.
- Я… я не знала, что это… ваш номер!
- Наобум набрала? Жить стало скучно? Смотри, я скуку-то быстро развею, ты меня знаешь.
Агрессивно вжатая в ворот толстой куртки голова, недобрый взгляд исподлобья, перекочевавшая из одного уголка рта в другой надкусанная спичка.
Впервые за этот вечер Райна отогрелась. Помогла жаркая волна страха, что лавой прошлась по позвоночнику. Бежать! К черту все, какая там помощь! Подбородок, как у трусливого зайца, задрожал; прежде чем развернуться и броситься прочь, она обиженно заявила:
- Да если бы не это, - в руке мелькнула мятая записка, - я бы в жизни вам не позвонила. За все деньги мира! Больная я что ли? Тьфу на вас!
- Заткнись и застынь!
Она успела сделать только шаг в сторону, когда на нее рявкнули так зло, что с деревьев едва не повалился снег.
- Покажи мне записку!
«Да идите вы к черту!» - ей хотелось заорать в ответ. – «Идите в баню, нахер, куда угодно, лишь бы прочь из моей жизни!» Но выдать подобное вслух не хватило духу – слишком свежи были воспоминания четырехмесячной давности.