Не, не понимал её. Да и не хотел. Просто смотрел на неё и наслаждался. Хотелось поцеловать, хотелось услышать, как стонет, когда хорошо, хотелось трахнуть, очень хотелось. Но почему-то было чувство, что нельзя. Вот нет и всё. Прям стенка в несколько метров высотой.

Я выдохнул, достал сигарету и закурил.

Она открыла глаза и попросила дать ей тоже. Я отдал свою, она затянулась и я впервые видел, что она курит, не курила до этого при нас ни разу, но было видно, что сейчас это не рисовка, а простое такое, привычное ей действие – может курила и бросила?

Я забрал, затянулся, снова передал ей. И так ещё раз, а потом она протянула руку, а я мотнул головой, затянулся и протянул свободную руку, потащил рыжую на себя. И она поняла, что я хотел сделать, я был готов, что отпрянет, брыкнётся, вообще уйдет, но она поддалась. Нагнулась почти вплотную и открыла рот. В этот момент взглядами держались друг за друга. Я выпустил дым в её рот, она выпрямилась, затянулась и выпустила… и меня понесло.

Я притянул её к себе и вцепился, даже другого слова нет, в её губы. Горькие от сигарет, но мягкие, тёплые, влажные, крышесносные. Целовалась она совершенно свободно, вкусно, и я вообще не хотел прекращать.

В голову полезло столько всякого, что я бы хотел с ней сделать, и голос этот её – я слышал, как она стонет и… у меня на неё стоял. Серьёзно так, по полной. Будто я её не поцеловал, а прям по красоте уже разложил. Охуенное чувство.

Она отстранилась. Вроде спокойная, но глаза блестят, грудь ходуном ходит. Губы пухлые облизнула. Я видел, что проняло. И я рискнул ещё раз. А потом ещё. И каждый раз одинаковый эффект – мне напрочь херачило голову. Но и не было вот чтобы потащить её дальше. Неее, я хотел, но… не мог. Потому что, целуя её в этой темноте, испытывал намного больше эмоций, чем кажется, если бы сейчас припёр к стене и трахнул хотя бы пальцами.

Меня расплавило, развезло. Я реально ловил кайф целуя рыжую, облизывая её губы, посасывая язык, пил её слюну. Обалдевал от её тихих стонов мне в губы.

И при этом чувство было, что творю херню, что-то такое, что делать нельзя.

Типа муж там где-то? Дети маленькие. И она ни разу не шалава, и всем подряд не даёт, определённо. Это просто я как-то попал в момент, как-то словил упавшую звезду… бля, какие мысли в голову попёрли, ну ебать! И не бухал же почти, а опьянел по полной – соображалка отключилась.

А потом я просто сгрёб её в охапку и прижал к себе. Она пригрелась и отключилась. Ко мне подсел Ллойд, притащил бухла, что-то там затирал, а я не слышал, у меня в ушах так и был её наушник, хотя плеер давно умер, разрядившись, но я его так из уха и не вытащил.

— У тебя есть батарейка с собой для плеера? – спросил я у сонной рыжей.

— Угу, в рюкзаке, – ответила она и снова свернулась калачиком рядом со мной. Я завис на ней, погладил по волосам, внутри была такая тяга к ней и вот… нежность. А я не хера не нежный, какого хрена?

Я залез в рюкзак. Целая чужая жизнь на деле. Нашёл батарейку, а ещё что-то вроде небольшого альбома для рисования, но смотреть, что в нём, не стал, да и дальше не полез – не хотел ковырять её жизнь, хотя у таких, как она, наверняка где-нить в лопате [13] есть фотки детей, например.

Бля, бля, Юха, харэ!

Ллойд уткнулся в меня рогом, и тоже рубанулся, к Соль пристроилась Лизка и как бы уже делала вид, что мы с ней ни разу не срались.

— Заебись, чё, – прокомментировал я, когда белобрысую обнял бухой в хлам Сатана и я стал центром этого человеческого лежбища. — Охуели в край.