Не удержавшись, он погладил её по голове… и улыбнулся. Девушка так же сильно, как и её подопечный, верила в чудо. Тихо-тихо, про себя, она просила у Деда Мороза, чтобы в будущем году ей повезло и встретился молодой, красивый, блестящий. Такой красивый и блестящий, что Сергей Иванович и рассмотреть толком не успел – что-то размытое и воздушное. Зато другие желания няни были простыми и яркими: новое платье ослепительной белизны, шляпка с искусственными розами, колечко с камушком, лёгкие как пёрышко туфельки…

– И тебе всё будет, дочка, – Морозов вспомнил неясно-размытого юношу и поправился, – почти всё.

Так он и оставил Павлушу с няней посреди зимней улицы: мальчика, который решал, стоят ли подарки таких жертв, и девушку, которая очень хотела, но боялась поверить в чудо.

«А я и правда, – подумал Сергей Иванович, – вхожу в роль какого-то былинного старикана. Ишь как завернул: "Будет тебе всё, дочка!"»

Дальше – больше. Племянники потащили записки с заказами, и не только от себя, но и от друзей. Сёстры с мужьями стали напоминать, чтобы не баловал Морозов племянников сверх меры. Маша поглядывала на мужа с озорной улыбкой.

Словом, за неделю до Рождества Сергей Иванович понял, что пора вернуться Деду Морозу.

Как-то вечером он сел за письменный стол, вздохнул поглубже и принялся выгребать записочки. А когда выгреб, то охнул уже с тоской – бумажек набралось под сотню, а то и больше.

Славно племянники растрезвонили по знакомым!

– Чего вздыхаешь? – сказали вдруг в левое ухо.

– Сейчас разберёмся! – добавили в правое.

Не успел Сергей Иванович толком головой повертеть, как с плеч по рукавам его домашней куртки ловко съехали прошлогодние знакомцы. По левому рукаву – птёрк, по правому – охля. В лицо Морозов их различать так и не научился, но ему показалось, что эта парочка пришла в прошлый сочельник первой.

Помахав Сергею Ивановичу лапкой, они бодро ринулись к записочкам. Споро стали таскать их туда-сюда, раскладывая на две пачки. Неизвестно откуда набежали новые (то есть старые) птёрки и охли, устроили такую кутерьму, что Сергей Иванович уже не мог понять, что, как и – главное – зачем происходит.

– А что это вы устроили? – спросил он, но вместо ответа одна бодрая охля забралась к нему на ладонь и приказала:

– Вспоминай!

– Что вспоминать?

– Что ты кому обещал в этом году, конечно!

– Вслух?

– Необязательно.

Сергей Иванович прикрыл глаза и начал припоминать.

Кажется, в этом году он успел пообещать подарок только деловитому Павлику.

Ах да, и ещё его няне!

– Всё вспомнил? – раздался голос охли.

– Всё.

– Уверен?

– Мм… Почти.

– Ясно. Давай-ка я по твоей голове побегаю.

Сергей Иванович решил не удивляться такому способу освежения памяти.

Он, не открывая глаз, подсадил охлю себе на макушку и сидел, прислушиваясь к ощущениям. Было немного щекотно и немного весело. Охля побегала туда-сюда и подала голос:

– Всё, снимай.

– Ну как, – спросил Сергей Иванович, – ничего я не забыл?

– А я почём знаю?

– А бегала по голове зачем?

– А волосы у тебя приятные. Густые, мягкие. Чистый шёлк.

Тут-то Морозов открыл глаза, но продолжить беседу не успел – обнаружил, что на столе перед ним творится что-то неладное. Два птёрка, пыхтя и упираясь, тянули одну бумажку каждый в свою сторону. Остальные столпились вокруг и с неподдельным интересом наблюдали, чем дело кончится.

– Что не поделили, уважаемые? – поинтересовался Сергей Иванович.

Птёрки ответили одновременно.

– Так оно ж небывалое, а он тянет! – сказал один.

– А куда он тянет, если оно бывалое! – сказал другой.

Тут зрители живо вступили в спор, суть которого Сергей Иванович уловил не сразу.