– Ну что я скажу, неплохо, очень даже неплохо, – с милой улыбкой сообщила нам Светлана, – а теперь у вас новая задача, объединить всё это дело в единое целое и представить готовый сценарий к завтрашнему… нет, к послезавтрашнему дню. Пойдёмте посмотрим, что там Тиграныч делает.

Зрительный зал был совсем пустой, непривычно оно как-то было, ни разу я его таким не видел. А на сцене в одном углу сидел, развалившись на стуле, носатый и усатый армянин, а в другом стояли в разных позах все трое наших претендентов.

– Привет, Арменчик, как оно тут? – сразу спросила его Светлана.

– Всё хорошо, Светлана Владимировна, – отозвался он, – просматриваем…

– Мы тут посидим, послушаем? – почему-то спросила она у него, руководители у подчинённых разрешения ведь обычно не спрашивают.

– Конечно-конечно, – милостиво разрешил он, – садитесь в любом месте и слушайте.

Ну мы естественно уселись, не на первый ряд, а где-то примерно на пятый-шестой, по центру с обеих сторон от прохода. И вы наверно будете смеяться, но Тиграныч предложил ребятам отыграть сценку из «Вишнёвого сада», ту, где идеалист Петя Трофимов спорит с материалистом Лопахиным, а девушка Аня им внимает. Аня понятно кому досталась, а вот выбор Коли на роль Пети меня немного озадачил.

«В гордом человеке, в вашем смысле, есть что-то мистическое. Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать» – завернул Коля, да так, что я чуть не прослезился.

А Лопахин-Сёма отвечал ему примерно таким образом – «Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами».

Ну и Лена в лице Ани не осталась равнодушна к происходящему – «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад». На что Петя отвечал ей в том смысле, что вся Россия это наш сад, и его так же рубить будут на части и так далее…

– А что, мне понравилось, – немедленно заметила со своего места Светлана, – а тебе как, Арменчик?

– Кхгм, – ответил Арменчик, – можно я наедине свои выводы озвучу. Да, а вы все свободны, – отпустил он мановением руки всех троих начинающих артистов.

– Витя, Таня, работаете над сценарием, – напомнила нам директорша, – а вы трое ждёте вердикта Армена… не сегодня, завтра… а лучше послезавтра в два часа все сюда приходите, будет продолжение.

Мы гурьбой вышли на улицу, я немедленно похлопал по плечу Босого:

– Ну ты дал! Знаешь, какой самый известный исполнитель роли Лопахина?

– Не, не знаю, – смущённо (Босов и смущённо – с ума сойти можно) ответил он.

– Так Высоцкий же, Владимир Семёныч. А ты теперь на втором месте после него будешь…

Сёма так ничего и не смог сформулировать в ответ.

– А как я играю, тебе понравилось? – спросила Лена.

– Ты, Леночка, вне конкуренции – шикарно отработала. И Коля очень неплохо смотрелся, правда ведь, Таня?

Таня поддержала меня, хотя Коля, если честно, был самым слабым звеном в этой троице.

Ну а вечером меня ждал тяжёлый разговор с родителями – статью в «Заводчанине» они конечно прочитали оба, а еще выслушали, что им сослуживцы наговорили. Первой начала мама, после того, как выложила эту газету на обеденный стол: