– Инструктора зовут Валентина Кортес.

– У нее очень хорошая репутация.

– Вы ее знаете?

– Лично не знакома, но в нашем мире собачников все мы в конце концов узнаем друг о друге.

– Итак, то, что Ужастик привел нас туда, ни о чем не говорит. Возможно, до этого он там никогда не бывал.

– Выясните насчет пустующей суки, это важно.

Гарсон вынул блокнот и записал.

– Я хочу задать вам еще один вопрос, Анхела, поскольку вижу, что вы человек, знающий о собаках все.

– Ой, ну что вы! – Мои слова ее ужасно обрадовали.

– Речь идет о собаках, используемых на медицинском факультете. Для чего они нужны и где их обычно берут?

– Насколько я знаю, их используют для исследований. Идеальная порода для медицинских исследований – английская гончая, симпатичная собака средних размеров, чье родовое предназначение – охота. С этими гончими охотятся на фазанов, на зайцев… И даже научили их охотиться на рыб! Позднее открыли сходство некоторых их тканей с тканями человека, что положило начало их использованию на медицинских факультетах всего мира. Теперь их разводят в специальных питомниках; существуют и центры их содержания.

– А на факультетах не нуждаются в дополнительных поставках, например, за счет краденых собак?

– В общем-то истории про людей со дна общества, снабжающих факультет собаками – или их трупами! – по-моему, принадлежат прошлому, хотя кто знает? Другое дело – частные лаборатории, косметические фирмы, где так мало прозрачности. Вы, конечно, знаете о резко отрицательном отношении общества к вивисекции. В результате эти компании наглухо закрывают свои двери, так что никто не знает, каких собак они используют, где их берут и что с ними делают. Рекламировать свою деятельность они не решаются. Поэтому в этом мире общества защиты животных мало что могут сделать.

Ее ясный взгляд словно растворился в воздухе.

– Вы полагаете, то, что я вам тут наговорила, может помочь в вашем расследовании? – Она была счастлива сотрудничать.

– Ну конечно нам это помогло!

– Хотя должна предупредить вас, что в мире собак нет ничего незыблемого или окончательного. Собаки – не машины, это живые существа с неожиданными реакциями, чувствами, собственной личностью, и я убеждена, что у них даже есть… душа. – Она глядела на нас, завороженная мистикой собственного высказывания.

– Я… – впервые за все время беседы открыл рот Гарсон.

Она сразу же вся обратилась в слух.

– Да, пожалуйста.

– Извините, а можно я съем одно из этих печений? – Он указал на почти опорожненную тарелку, стоявшую рядом с пустой чашкой.

Она пришла было в замешательство, но тут же радостно рассмеялась:

– Дорогой мой, простите меня! Сию минуту приготовлю вам чай, как это мне в голову не пришло!

Гарсон пустился в запоздалые объяснения:

– Дело в том, что я целый день не ел, потому что был занят служебными делами, и начинаю чувствовать какую-то слабость…

Она готовила чай в примыкавшей к подсобке маленькой кухоньке и сочувственно говорила:

– Представляю, как утомительно день напролет заниматься расследованием. И опасно!

Я повернулась к Гарсону и осуждающе покачала головой, как поступают с допустившим оплошность ребенком. Он в ответ лишь пожал плечами, выступая в роли легкомысленного баловня, которого нельзя не любить. Лохматая собака внимательно смотрела на нас.

Магазин мы покинули в одиннадцатом часу вечера. А до этого пили чай с печеньем, а также узнали, что Анхела – вдова и ее муж был ветеринаром, что ее магазин процветает и что она обожает собак. Поэтому, когда был растоплен лед и к подкрепившемуся Гарсону вернулось хорошее настроение, он принялся рассказывать ей о забавных обычаях, бытующих в его далеком селении под Саламанкой и связанных с пастушьими собаками. Она зачарованно слушала, словно не было на свете темы интереснее, чем эти степные псы.