- Надо было попросить Сашу заказать курьера скакой-нибудь хренью до больницы, - бубнил Лёнька, которого частенько отличные идеи посещали слишком поздно.

С курьером идея была хороша, но и правда пришла слишком поздно – нам было одинаково далеко идти, что назад к Саше, что в больницу.

Путь из больницы до своей съёмной квартиры мы отыскали вообще с горем пополам. Потому что так привыкли пользоваться навигатором, что найти дорогу без него, да ещё и без возможности спросить подсказки у прохожих – это оказалось чрезвычайно сложно.

Хорошо, что обратно мы уже более-менее ориентировались, и потому не переругивались, решая, куда лучше свернуть, не спорили и не останавливались чуть ли не на каждом перекрёстке. Плюс ноги не уставали, и нам некуда было спешить – мы могли идти хоть всю ночь, и потому шли медленно, разглядывая ночной город.

- Пойдём в закрытые дворы в центре? – предложил Лёнька. – Ну, всякие там прикольные мистические дворики и подъезды, которые так просто не посетишь. Знаешь, сколько всего интересного есть!

- Знаю, - ответила я. – Но не хочу. Ещё станем свидетелями какого-нибудь преступления, а предотвратить не сможет. И страдай потом всю жизнь. Нафиг надо!

Лёнька призадумался. Становиться беспомощным свидетелем преступлений не хотелось, и потому он кивнул:

- Да, ты права, - согласился он. – У меня дядя Гоша, который в полиции работает, никогда не даёт забыть, что преступность не дремлет.

Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Я отлично помнила его дядю Гошу, который и правда любил оглашать статистику тяжких преступлений за дни своего дежурства. Так что даже я благодаря ему знала, что город не безопасен, а уж как хорошо это знал Лёнька, можно было судить по его вечным курсам боевой подготовки. К уличным дракам мой друг был готов с детства, но тот же дядя Гоша научил его, что гораздо круче уничтожать противника словом, а не кулаками. Так что в драке Лёньку я никогда не видела.

Мы продолжили путь молча, лишь иногда озвучивая приходящие в голову идеи насчёт того, как нам провести время и как вернуться к нормальной жизни.

Здание больницы нам удалось отыскать довольно легко, да и свои палаты – тоже. В моей было почти темно, а вот в Лёнькиной горел свет, что показалось нам обоим странным, так что мы переглянулись, и Лёня спросил:

- Чего там, как думаешь?

Явно он не горел желанием заходить в палату и встречаться с неизвестностью.

Свет в палате в такое время и правда был подозрительным. Словно произошло что-то важное и срочное.

- Чёрт, а если я умираю? – посмотрел на меня Лёнька с тревогой. – Ну, иначе зачем там свет в такое время? Явно что-то со мной происходит…

Я подняла вверх указательный палец, призывая парня заткнуться и прислушаться к звукам из палаты. Лёнька замер, и я тоже. Мы оба обратились в слух, но это ничуть не помогло понять, что происходит, поскольку в палате царила тишина и спокойствие.

- Видишь, всё нормально, - улыбнулась я Сыроежкину. – Было б не нормально, сейчас бы там кипиш творился…

- Может, он и творится! – продолжил нервничать друг. – Может, меня уже и вовсе нет в этой палате! Перевезли куда-нибудь, а в спешке забыли свет погасить!

Вот этого я испугалась больше, чем он. Посмотрела на парня с нескрываемым страхом: как же я без него! Если он сейчас уйдёт в любой из миров, я останусь одна… Саша – не в счёт. Мы приносим ему слишком много проблем, так что в любой момент он может всё хорошенько обдумать и прийти к выводу, что меня надо прогнать…

Нет, нет, нет, я не могу потерять Лёньку.

Сама не заметила, как вцепилась в его руку. Лишь когда ногти начали болеть, обратила внимание на то, что делаю.