Хотелось спросить, чего Лёнька-то попёрся сюда. Вернее, чего Лёнька не стал меня отговаривать и спорить, как обычно…

Но ответ я нашла сама и быстро: рядом с Сашей мы были живыми, и потому уходить от него не хотели мы оба, хоть Сыроежкина и бесил мой явный интерес к Майскому.

Я пошла к подоконнику и уселась на него, а Лёнька остался сидеть на полу.

До нас донёсся шум воды – Саша включил душ на полную и пытался прийти в себя.

- Странный тип, - прокомментировал Лёнька.

- Почему это? – спросила я так, словно слово «странный» было оскорбительным и могло обидеть Сашу.

- Ну, не боится нас… Не пытается изгнать, не думает, что он с ума сошёл… - пожал плечами ничего не понимающий Лёнька. – Как будто даже рад нам. Это как-то ненормально.

А ведь и правда: он как будто рад нам. Как будто ему всю жизнь не хватало вот такой странной, но весёлой компании, которая будет всюду рядом и всегда разрядит обстановку, хоть зачастую и втянет в глупые ситуации.

Если так, то это очень печально…

Я отшутилась:

- Может, он всю жизнь мечтал о собаке. А мы ведь лучше собаки? – подражая Карлсону, спросила я.

- Ну да, - кивнул Лёня, прикинув, что мы действительно намного лучше четвероногих друзей. – С нами не надо гулять, да и не едим мы… Мы клёвые, если так подумать.

- Вот! – согласилась я. – Мы клёвые, и Саша это сразу понял. Очень сообразительный чувак.

«И, наверно, очень одинокий», - мысленно добавила я. Потому что другого логичного объяснения его отношению к нам я не могла найти.

Он вернулся из ванной спустя часа пол. Забрался под одеяло и сел на кровати, разглядывая нас.

- Хм… - произнёс он задумчиво после минутного созерцания нас. – Всё ещё вижу вас…

- Потому что мы всё ещё тут, - ответил Лёня и посмотрел на меня так, словно это исключительно из-за меня мы до сих пор тут.

- Кстати, почему? – поинтересовался Саша. – Ну, я понимаю, что сейчас я сам вас позвал, но… Вам-то это нахрена? Вы чего домой не идёте? – спросил он, уже прищуриваясь подозрительно и разглядывая нас так пристально, что снова стало не по себе. – Родители ваши в другом городе, что ли, живут?

- Нет, не в другом, - ответил Лёнька, подивившись вопросу и посмотрев на меня растерянно: он не очень улавливал связь вопросов.

- А чего тогда квартиру снимали? – продолжал пытаться понять нас Майский.

- Ждём, пока наши в новостройке доделают. – Ответил Лёня. -  Вот, отдельно решили жить от родителей… Скинулись и нашли самую дешёвую однушку, на пару месяцев, пока недостатки в новых устранят, и можно будет их принять. Мы не единственные дети в своих семьях, так что как раз комнаты свои освободили… Вроде всем хорошо.

Но это всё было не то, что интересовало нашего собеседника.

- Так и почему не идёте домой? – повторил вопрос Саша, и мы с Лёней хмуро переглянулись.

Отвечать ни один из нас не хотел, потому что при одном упоминании о доме и семье настроение падало, и в душе разливалась противная чёрная липкая пустота, которая бывает лишь, когда теряешь что-то очень дорогое и прекрасное. Это мерзкое чувство возникло в самый первый день, когда мы увидели заплаканные глаза родственников, а потом притащились домой, но оказалось, что никак не можем связаться с близкими людьми.  Они были так близко – совсем рядом, но в тоже время ужасно далеко от нас. Не расстояние и не плохие отношения разделяли нас, а нечто куда более непреодолимое. И оттого общение с Сашей казалось чудом, которое нельзя упустить.

Вдруг, завтра мы придём к нему, а он уже утратит возможность видеть и слышать нас!Ну уж нет. Я (и, кажется, Лёня в душе тоже) были готовы просидеть здесь вечность, лишь бы ощущать себя живыми и настоящими. Хотя бы с одним человеком…