Чёрт. Да ей надо было сначала хотя бы про правила дорожного движения рассказать… Впрочем, в «Денискиных рассказах» об этом вроде было. И в «Незнайке» тоже.

Шаги у Алины получались мелкие и неуверенные, походка – забавная, как у пингвина; мне пришлось приноравливаться к её скорости. В некотором смысле я чувствовал себя наседкой, которая повела выводок на первую в жизни прогулку.

Мы миновали пустынный в этот час задний двор института, подошли к восточной проходной… Алина заворожённо рассматривала берёзы, клёны и небо.

– Не отходи от меня, – предупредил я, когда мы покинули будку проходной. Ира сработала оперативно: охранника уже предупредили, он пропустил нас без всяких вопросов. Дверь распахнулась, и Алина остановилась на пороге нового мира.

– Давайте не пойдём, – твёрдо сказала она, схватила меня за локоть и уткнулась лбом в плечо. – Пожалус-та.

– Давай лучше правило четверти часа: пятнадцать минут гуляем, и, если тебе не нравится, тут же идём назад.

Она переступила с ноги на ногу. Может быть, решила, что я отберу обновки, если она струсит.

– Соглашайся. Пятнадцать минут – пятнадцать лет, по минуте на год, почти как твой возраст.

Шутка была так себе, аргумент – тем более. Но Алина слабо улыбнулась и кивнула.

– Ну… ладно. Только быстро. И только… мне шестнадцать. Не пятнадцать.

– Вот я и говорю: почти как твой возраст. Пошли.

И мы вместе шагнули на узкую асфальтированную тропинку.

Высокие железные ворота уже приоткрылись, впуская уличный гвалт. За бесконечной, окружавшей институт бетонной стеной шумела Староречка – пыльное, в шесть полос, суетливое, визгливое и, в принципе, самое обыкновенное пригородное шоссе.

Алина пристально следила, как щель в воротах становится всё шире. На нас повеяло запахом выхлопных газов, хвои, краски, сигарет. Чиркнули по асфальту шины; громко фыркнула выхлопная труба; пронеслась, сигналя, «Скорая». Ровный шорох колёс, далёкий звон, лай, голоса, дребезг велосипедов, ветер, шумящий в листве, раздувающий навесы кафе около заправки…

Алина стояла, не в силах пошевелиться, ошеломлённая, обескураженная обрушившимся на неё потоком.

Я взял её за руку.

– Нам направо. Видишь белые полосы? Это пешеходный переход.

– Д-да. Я знаю, – выдавила она, и мы двинулись вперёд.

***

В какой-то момент я испугался, что от обилия впечатлений Алина отключится раньше положенного. Она совсем побледнела, как будто кровь у неё превратилась в сплошной молочно-белый «Перпен». Цеплялась за меня крепкими, тонкими пальцами-ледышками; на руке наверняка останутся синяки.

– Всё в порядке? – глядя, как Алина провожает взглядом бабушку с лыжными палками, спросил я. – Алин?

– Что она делает?.. Она… двигается очень странно. Зачем ей эти палки?

– Это лыжные. С ними зимой катаются на лыжах.

– Но ведь сейчас не зима, – несколько неуверенно возразила Алина. – Зачем ей палки? Да ещё без лыжей.

– Без лыж. Это называется скандинавская ходьба. Такой спорт.

– Спорт? Неловко ходить с палками, притворяясь, что на земле снег? – беспощадно уточнила Алина.

– Ну… Есть у людей такое хобби. Занятие, которое нравится.

– А у нас тоже хобби – дойти до метро и обратно?

– Тебе уже нравится гулять?

– Многовато людей, на мой вкус. Вот если бы мы были одни, то я бы точно сказала, что это моё хобби!

…Больше всего Алину впечатлили собаки. Собаки и книги. Собаки бегали всюду, а коробка с книгами стояла прямо на тротуаре, разделявшем полосы шоссе. Там же примостился прилавок с мороженым. Я думал, Алину заинтересуют пёстрые фантики, рожки и брикеты, но она не обратила никакого внимания на лакомства. Вместо этого, блестя глазами, тронула пальцем край картонной коробки.