Ада возражать не стала.

«Пусть поворчит, коль опять сел на своего любимого конька – «плохая Калмыкова»».

***

— Завяжи мне галстук, пожалуйста. – Богдан протянул ей тёмно-синий галстук в мелкую голубую полоску.

Взяв его, Ада прищурилась, мысленно прикладывая к рубашке жениха, а потом, отрицательно покачав головой, произнесла:

— Не этот… сейчас.

И уже через несколько минут она стояла перед Богданом, примеряя ему другой аксессуар.

— Вот этот будем завязывать.

Её пальчики сноровисто запорхали над аксессуаром, переплетая концы и формируя красивый классический узел.

— Идея с клубом была, конечно, Калмыковой. Ты угадал. – Ада вернулась к неоконченному разговору. — А вот с подарком – не её… Здесь ты промахнулся. Народ, может, к разврату и готов, вот только его не будет. Насколько я знаю, идея была Светы Берестиной, нашей бывшей старосты, а она ещё тот сухарь. Светка теперь по мужу Лаврентьева. Это тот самый, из мэрии, а он мужик суровый.

— Да я ж не против! – Он поцеловал её в щеку. — Ты только развращайся аккуратнее. Я, кстати, в среду улетаю в Мюнхен на переговоры. Так что ты будешь здесь рулить без меня.

— Опять? – Девушка скуксилась. — Ну, Данечка… Ты посмотри на себя – осунулся прямо! – Ада закусила дрожащую губу. — А назад когда?

— Не знаю. Но как минимум уезжаю на неделю. Ориентируйся, что до среды.

— А можно я с тобой поеду? – с надеждой в голосе спросила она.

— Нет, Дуся. В этот раз – никак! Очень серьёзные и сложные переговоры. Не могу не поехать сам, и тебя взять, уж прости, тоже не могу.

— Обидно…

Махров удивлённо поднял брови, не понимая, на что вздумала обижаться любимая женщина.

— Да всё обидно! – искренне произнесла Ада. — Я и так из-за того, что сижу дома без дела, чувствую себя захребетницей. Так хоть тебе время уделяла, а ты уезжаешь. – Она совсем сникла. — Особенно обидно, что так надолго… Я без тебя очень скучаю.

При последних словах в её голосе послышались еле сдерживаемые слёзы.

— Дуся, девочка моя любимая! Время быстро пробежит – раз! – и пятница, с подружками гульнёшь; два – и среда! – целуя, уговаривал он её. — И соскучиться не успеешь. Я же буду тебе каждый вечер звонить, кроме пятницы, – улыбнулся он. — Мы же всё равно с тобой не сможем говорить: ты в клубе ничегошеньки не услышишь.

Она улыбнулась, а потом потёрлась носом о его щеку.

— Колючка моя! Не дождусь, когда ты избавишься от этой своей красоты!

— Я же сказал: как только у нас появится малыш, чтобы не колоть его нежную детскую кожу, когда целовать буду пухлыша пониже спины.

— Ага! – шутливо вспыхнула она, капризничая. — Значит, меня можно колоть?

— Ну, когда избавлюсь и твою колоть не буду, – без тени шутки пояснил он.

А потом спохватился:

— Так ты же говорила, что иногда тебе это нравится?

— Я немного привирала.

— Лгунья! — сказал он и легонько хлопнул её по мягкому месту.

— Ай! Руки не распускай!

— Люблю тебя, – прошептал он, целуя Аду в губы.

— Удачного дня, любимый!

— И тебе, дорогая!

13. Глава 12

— Уав-уав-уав! – взвыла Маринка Калмыкова, едва они сели за заказанный столик. — Светка, я тебя обожаю! Это надо ж было нам так круто осесть. Удачненько, однако, приземлились! Всё как на ладони.

Остренькая личиком, практически серая мышка-староста Светка Берестина после замужества превратилась в светскую львицу. Ада, давно не видевшая подругу, была приятно удивлена произошедшими с ней переменами.

— Свет, я просто в шоке! Какая ты стала...

— Ты на себя посмотри! – беззлобно огрызнулась прямо-таки обалденная красавица блондинка. — Ну, а впрочем, для тебя сегодня весь вечер будет полон сюрпризов. Ты вообще ошалеешь от того, кто придёт тебя поздравлять!