— Я не могу, – нахмурилась Ада. — Мне домой нужно… Уже почти девять вечера.

— Адусечка… Ну, пожалуйста, я прошу тебя! – Маринка, наконец, соизволила взглянуть на молодого человека, топтавшегося рядом с ними.

— А ты что тут делаешь? – удивилась она.

— Я за вами. Мы с Ильёй хотели вас в кино пригласить, на вечерний сеанс. Да, собственно говоря, мы уже и билеты на всех купили. Пожалуйста... – Он умоляюще взглянул на Аду, практически в точности повторяя выражение лица лучшей подруги.

— Стрельцова, ну что ты жмёшься? В кои-то веки тебя отпустили на свободу, а ты, словно игрушка на резиночке, быстрее стремишься назад!

Взглянув на Артёма, Калмыкова схватила подругу за руку и оттащила её в сторону. Злобно тараща глаза, зашипела:

— Ты хочешь лишить меня личной жизни, которая только-только начала налаживаться?

— Марин, ну что ты выдумываешь?! Да какая личная жизнь?! У тебя же с этим парнем шапочное знакомство! – искренне удивилась Ада настолько далеко идущим планам подружки.

— Шапочное?! – изумилась наглая девица.

А потом, внезапно шмыгнув носом, быстро произнесла:

— Да, ты права: шапочное. Но мне понравился этот парень, а я ему. Значит, у меня появился шанс перевести наше общение на нормальные, длительные рельсы. Помоги мне! Я разве часто прошу тебя об одолжении?

— Но Богдан…

— Боже, Ада!

О просящем тоне тут же было забыто, а в голосе Калмыковой проявились нотки «офисного планктона».

— Ну сегодня ему точно не до тебя! – живо и со знанием дела пояснила Марина. — У нас же завтра подписывается серьёзный контракт. Практически весь холдинг на ушах стоит. Сделка года, понимаешь ли… Так что сегодня все будут в офисе до поздней ночи. Пойдём, а?

Видя, что речь о занятости Махрова начала давать свои плоды, внося некоторые сомнения, добавила причин, поднажав теперь уже и на другую педаль.

— В конце концов, я же, не считаясь ни с чем, поехала с тобой ноги сбивать по магазинам да по салонам…

Окончательно войдя в роль несчастной жертвы, Маринка всё вещала и вещала о своей отзывчивости, доброте и широте души и об эгоизме, равнодушии и ослином упрямстве Ады.

— Позвони Богдану! – настаивая на своём, попросила она, видя, что подруга, несмотря ни на что, по-прежнему так и не сдаётся. — Просто скажи ему про кино. Я ведь не прошу тебя обманывать Махрова.

— Я не могу его беспокоить. Ты же сама сказала, что у него сейчас много работы, – покривила душой Ада, наверняка зная, что жених никогда не упрекнёт её за несвоевременный звонок.

— Ада!

В голосе лисы-Калмыковой снова послышались слёзы.

— Я считала тебя настоящей, верной подругой. Как больно разочаровываться в людях, которым безгранично веришь всей душой, любишь! Даже не подозревала, что ты из тех, кому плевать на друзей! Вот тебе же всё равно, что будет со мной? Что меня могут изнасиловать… утопить…

«По поводу «утопить» – хорошая версия! – внезапно подумала Ада, мысленно хохоча, при этом прекрасно понимая, что ею просто манипулируют. — Фантазия у Маринки, ну, как фонтан, в котором сам утопишься, лишь бы отстала! «Зануде легче дать, чем отказать» – это как раз в тему!»

— Хорошо... – начала она сдаваться, уступая настырности подруги.

У Ады в этом городе было только два человека – Маринка и Богдан, с которыми она могла позволить себе быть настоящей, такой, какая она есть на самом деле. Они были теми, за кого девушка готова идти и в огонь, и в воду. Предавать, пусть даже в пустяках, категорически не хотела, ведь она знала, что из маленькой лжи может вырасти большая неприятность. Сейчас же Ада просто разрывалась от противоречий между своими чувствами и долгом, связанным с этими двумя.