– …однако кое-какие новшества все же есть, – продолжал Банкин. – И первое и главное заключается в том, что мы в этом месяце решили провести эксперимент и принять всех, кто подал заявки!

– Уууууу… завыла часть зала, в основном с первых рядов.

– Подождите, я объясню, – начал тут же оправдываться Банкин. – Дело в том, что мы всегда ориентировались на какой-то уровень. Требовали от ребят, чтобы они сразу приходили, так сказать, вовсеоружии. Но вот сами подумайте, где они должны были этому научиться? Разве в нашем городе есть университет рок-музыки, а? Вот и получается, что с одной стороны мы, новокиневский рок-клуб, взяли на себя просветительскую миссию, а с другой – категорически не справляемся со своими обязанностями, потому что просвещением не занимаемся, да еще и требуем, чтобы все где-то сами научились…

– Ну то есть, раньше нормально было требовать, да? – выкрикнул кто-то из зала.

– Давайте не будем спорить, – произнес Банкин и неловко одернул пиджак. – Я же сказал, что это пока еще эксперимент. Ребята пришли замечательные, энтузиасты в самом хорошем смысле этого слова…

– А что, у слова «энтузиасты» есть какой-то плохой смысл? – пробормотал я себе под нос. Это что же должно сейчас на сцену выйти, если Банкин такую подводку дает? Совсем все стало плохо с кандидатами?

– Я не понял, то есть, мы сегодня никого не выбираем? – снова выкрикнули из зала. – А что писать на бумажках-то?

– Не выбираем, но голосовать все равно нужно, – сказал Банкин. – Мы составим рейтинг на основании ваших голосов, и…

– А уже можно выходить, да? – раздался из колонок молодой, почти мальчишеский голос.

– Костя, я же просил, подождать, когда я закончу, – сказал Банкин, бросив взгляд за кулисы.

– Ладно, – ответил некто. Снова в микрофон. В зале засмеялись.

– Детский сад, штаны на лямках! – выкрикнул кто-то.

– Друзья, я хочу вам напомнить, что наш рок-клуб – это территория свободы самовыражения, идей и мыслей, – пафосно сказал Банкин.

– А концерт-то начнется?

– Не боись, Жека, тухлых яиц в гастрономе не было!

– Пусть выходят, мы детей не бьем!

Женя пробурчал в микрофон неразборчивое, потом капризная техника взвыла, из колонок раздалось шипение.

– Да что такое сегодня со звуком? – без микрофона на весь зал крикнул Женя. – Саша, ты же говорил, что все работает.

«Три вещи в этом мире неизменны…» – снова со смешком подумал я.

Свет в зале погас.

– Эй, что за фигня? – загомонил зал.

Но тут ожили колонки. Тот самый мальчишеский голос, старательно изображающий зловещие интонации завываниями и придыханием.

– Когда мир накрывает тьма, наступает наше время! Силы зла безраздельно властвуют на Земле, погружая мир в пучину хаоса и боли! Только избранные могут слышать… Только избранные понимают…

Что-то металлически звякнуло и покатилось. Потом раздался грохот. Ругань навернувшегося было слышно, потому что именно в этот момент в зале наступила полная тишина.

– Дайте свет, мы же договаривались, – раздался голос из колонок.

На сцене стало светло. Ну, в смысле, просто включилось сразу все освещение, хотя, подозреваю, юный фронтмен, который выглядел примерно так же, как и звучал – лопоухий подросток лет пятнадцати. Светлые волосы зачесаны назад и прилизаны не то гелем для волос, а не то и вовсе мылом. Глаза обведены черным. В руках – гитара. За ударной установкой – толстенькая девушка. А вот басист выглядел раза в три старше, чем это юное дарование.

– Мрак накроет мир

Тень придет вокруг

Это мой кумир

И не враг, а друг…

«На ютубе такое видео имело бы успех», – подумал я, глядя в видоискатель своей камеры.