– Ну посмотрим, посмотрим… – иронично сказала она и удалилась, повиливая круглой попой чуть размашистее, чем это считается приличным.

Я закрыл дверь и, в задумчивости, вернулся в комнату. Сэнсэй своим звонком, на самом деле, здорово упростил мне задачу, вселив в «ангелочков» драйв и желание срочно-срочно репетировать-работать-записывать альбом и вообще всячески усердно трудиться. Очень вовремя он позвонил, очень. В принципе, Астарот и так дошел своим или надиным мозгом до того, что пора уже вырастать из коротких штанишек «гаражного рока». А тут еще и «Невские берега» подоспели. Участие в таком фесте дает, конечно же, массу новых возможностей и знакомств. Ну и прибавит нам веса, конечно. Не то, чтобы эта поездка одним махом забросит нас в разряд «мастодонтов», но это в любом случае тот социальный лифт, которым непременно нужно воспользоваться.

– Ну что, пипл, на этой мажорной ноте предлагаю вечеринку считать законченной, – сказал я, входя в комнату.

– Уоооо… – разочарованно заныли мои гости.

– Ша! – я поднял палец. – Я с самого начала предупреждал, что это одноразовое мероприятие. Скоро сюда приедут всякие левые жильцы, да и хозяин просил соседей не беспокоить… В общем, не ныть! Нам еще работать предстоит, как коням!

– Да, точняк, – внезапно поддержал меня Астарот. – Предлагаю репетиции вообще сделать ежедневными теперь. Нам еще в «котлах» выступить надо и не облажаться.

Ева встрепенулась и приоткрыла глаза.

– Ты еще спи, это мой будильник, – тихонько сказал я и поцеловал девушку в ухо.

– А как же… – сонно пробормотала она.

– Тебе же никуда сегодня не надо, – сказал я. – Так что спи, пока не надоест. Еды там полный холодильник. А я приду где-то в час, и мы вместе поедем смотреть, что там Стас намонтировал.

– К этой вашей Кристине? – спросила Ева.

– Ага, – я снова поцеловал девушку и встал с кровати.

– Ладно, уболтал, красноречивый… – пробормотала она и снова уронила голову на подушку.

В Новокиневск внезапно нагрянула оттепель. Настолько, что даже сейчас, в темноте, с крыш капала вода, а на утоптанном снегу тротуаров в лучах фонарей блестели лужи. Правда от этого стало еще более скользко, так что я откровенно пожалел, что у меня не шипованные подошвы.

На самом деле, конечно, всю эту историю с работой на рынке пора было заканчивать. Сильное молодое тело – это, конечно же, хорошо, но усталость от недосыпа все-таки как-то накапливалась, да и времени начинало отчетливо не хватать. Работа на рынке выполнила свою функцию – она позволила мне не греть голову над тем, что я буду жрать на ужин и не трястись над каждой копейкой. Но сейчас имело смысл подумать об ином денежном потоке. Более связанном с основным, так сказать, видом деятельности. Концерты, кассеты… Гастроли по сельским клубам. Вот эти все дела.

Вчера перед тем, как разойтись, мы назначили организационное собрание на эту субботу. Чтобы как раз обсудить все эти моменты, включая вставший внезапно ребром финансовый вопрос.

Кстати, надо бы с Колямбой встретиться. Сомневаюсь, конечно, что он поделится доходом с концерта в овощехранилище, но почему-то мне не хотелось пока терять контакт с этим куркулем-многостаночником. Послать – это всегда успеется. А его навыки тащить все, что не приколочено, мне вполне могут пригодиться. Так или иначе. Плюс площадка, опять же…

Примерно под такие неспешные мысли неспешно проходил мой рабочий день на рынке. В каком-то смысле, медитация. Крикливые цыганки со своими: «Шубы, шубы, девочки подходим!» и «Жвачка, помада, девочки, кому помаду нужно, недорого!» Попса из киоска звукозаписи. Хмурые мужички с картонными табличками: «Куплю-продам золото-доллары». Наперсточники… Внутренний мир обычного рабочего дня на рынке. Кажется, тут веками ничего не меняется.