– Неа… – Макс покачал головой. Какой-то он нервный. На дверь косится все время, будто кого-то ждет…

– До программы еще минут пятнадцать, можгу пока сбегать до киоска и купить! – предложил Бельфегор. – Вдруг напечатали!

Не дожидаясь нашей реакции, рыжий вскочил, умчался в коридор и загрохотал ботинками, обуваясь. Хлопнула дверь.

– Я пока соображу что-нибудь перекусить, – пробормотал Макс и поднялся.

– Я помогу! – услужливо предложила Надя, и они оба ушли на кухню. Квартира была большой, так что, о чем они там болтают, было не слышно. Только надин смех иногда доносился.

– Что-то мне очково как-то… – поежился Бегемот. – Кажется, что уже так давно снимали… Особенно после сегодняшнего дня.

– Песню можно перезаписать потом на видеоряд, – я пожал плечами. Хотел сказать, чтобы не волновались, и все нормально, я же видел. Но не стал. Во-первых, я видел только клип, а там еще было интервью, которое Стас и его кучерявый помощник записывали и на опушке леса, и в темном промерзшем доме, и в театре потом. И как именно это все было нарезано, я понятия не имел. Вряд ли Стас попытается смонтировать так, чтобы макнуть «ангелочков» головой в унитаз, но творческая душа – еще большие потемки, чем обычная, никогда не знаешь, что именно может задеть. Так что я заткнулся в тряпочку.

– Мне тоже страшно, – вздохнул Кирилл. – Вроде и времени совсем немного прошло, но мы с тех пор так много всего поменялось. Нас в рок-клуб приняли, концерт «Папоротника» был. И все остальное… тоже…

– Так это же хорошо, – усмехнулся я. – Будет такой «привет из прошлого» как будто. Напоминание нам, что расти – это хорошо и правильно.

– Но получается, что нас увидят такими, как мы там, а мы уже другие… – Кирилл поерзал.

– Да ладно, не накручивайте, – хмыкнул я. – Это не последний наш клип, стопудово. Кстати, надо бы подумать, на какую песню снимать следующий…

– Я уже думал, – сказал Астарот. – Теперь, с басгитарой и поливоксом можно и наш адский цикл продвинуть.

Я чуть не скривился, как от зубной боли. Все-таки эти демонические приколы были лично мне «против шерсти». Русский рок для меня всегда был или чем-то глубоко философским, или жизненным или сказочно-историческим. А вся эта демонологическая нечисть – какая-то хрень, прости-господи. Я надеялся, что Астарот, получив порцию славы за нормальные песни, сделает выводы и откажется от мыслей о «тяжеляке». И, в принципе, положа руку на сердце, мое предположение более или менее сбывалось. Но иногда он вспоминал, что все началось с того, что он начал писать песни про ад, сатану и прочих вельзевулов. И вообще на самом-то деле группа называется «Ангелы Сатаны», а вовсе не «Ангелы С»…

– Снимать про ад труднее, тут спецэффекты нужны… – проговорил я как бы в воздух. – Иначе стремно будет выглядеть…

– Да не, я все придумал уже, – сказал Астарот. – Нам нужна будет железная клетка только. Можно решетка, типа той, что на ВДНХ в самой дальней части. Там старая, дореволюционная такая, ромбами. И если под ней разжечь костер, то в темноте будет смотреться очень… ну, круто.

– А телевизор не пора включать? – воскликнула вернувшаяся в комнату Надя. В руках она несла две большие тарелки с бутербродами.

– Еще пять минут, – сказал Бегемот и предсказуемо первым потянул руки к бутерам. Схватил и немедленно откусил от него половину. На лице толстяка разлилось блаженство.

– Вот еще компот, – Макс поставил на стол кувшин с вишневым компотом. – И чайник сейчас закипит, если кто-то хочет…

Макс включил телек, на экране появилась пластилиновая заставка ТВ «Кинева».