– Ты как? – спросил я, усаживаясь напротив на табуретке. – Все нормально?

– Ну… да, – Кирилл кивнул, спрятав глаза. Что такое? Смущается, что его стошнило от этого шмурдяка? Хех… Похоже на то.

– Твои родители не против, что ты в группе теперь играешь? – спросил я.

– Мама не знает, ей незачем, – вздохнул Кирилл. – Тетка… ну, она говорит, что мы маемся ерундой. Но вроде не запрещает. Только говорит, что гитару мою выбросит, если я сессию завалю.

Непринужденно болтая, я выяснил, что у Кирилла есть младшие близняшки-сестренки детсадовского возраста, мама с какими-то проблемами, а отца на горизонте вообще не наблюдается. Что учится он действительно на юрфаке, как мне с самого начала и показалось, только вот его ботанский и прилизанный внешний вид – это вовсе не заслуга родителей, которые, судя по домашнему адресу, типичные такие рабоче-крестьяне. Это он сам все. О семье Кирюха говорил неохотно и односложно, так что пытать я особо его не стал. Просто сделал некоторые выводы.

Я даже зауважал его. Почему-то был уверен, что он типичная «мамина конфетка».

– Пойдем-ка к нашим, – я ухватил его за рукав и поднял. – Неправильно как-то получается. Мы все – Астароты, Велиалы и прочие Аббадоны. А ты Кирилл. Непорядок. Пора тебе тоже пройти ритуал наречения. Ты как? Готов?

– Ты серьезно? – сдавленно спросил он, и глаза его заблестели.

– С такими серьезными вещами не шутят, – зловеще прошептал я и поволок его в большую комнату к остальным. – Народ! Всем внимание!

Астарот, Бельфегор и Бегемот замолкли на полуслове и повернулись к нам.

– Господа, мы с вами должны сейчас исправить величайшую несправедливость! – пафосно заявил я, поставил Кирюху рядом с собой и положил руку на его плечо. – Нашему, не побоюсь этого слова, герою, нужно истинное имя, достойное стоять в одном ряду с нашими. Я считаю, что он честно его заслужил! Какие будут предложения?

– А ведь точно! – загорелся энтузиазмом Бельфегор. – Кирюха, а ты бы сам какое хотел?

– Я думал, что имя надо как-то заслужить… – пробормотал Кирилл.

– Уже заслужил, считай, – Бельфегор повернулся к фронтмену. – Правда же, Астарот?

Уже слегка подвыпивший Астарот встал со стула, покачнулся и сфокусировал взгляд на Кирилле. Я слегка напрягся, чтобы в случае чего влезть в конфликт и свести его к шутке или как-то еще сгладить. Но солист наш находился в благостной фазе, и его чувство собственной важности дополнительных поглаживаний не требовало.

– Я ждал этого разговора! – произнес он. – значит время пришло.

Я приготовился молча наблюдать. Пока что, кроме демонических кличек и текстов песен мои коллеги по группе никак не проявляли интереса к сатанизму и прочему оккультизму и демонопоклонничеству. Может быть сейчас это как-то проявится?

– А как вы выбираете имя? – осторожно спросил Кирилл.

– Это имя тебя выбирает! – не сбавляя накала пафоса проговорил Астарот. – Нужно, чтобы оно отражало твою внутреннюю сущность!

– Эээ… А какие варианты? – растерянно почесал затылок Бегемот.

Возникла заминка. Бельфегор посмотрел на Астарота. Бегемот тоже. Астарот наморщил лоб и поднял глаза к потолку.

– А где та статья из газеты? – встрепенулся вдруг Бельфегор. – Ну, откуда мы себе прозвища брали?

– О, точно! – просиял Астарот и бросился к двери своей комнаты. Там что-то с грохотом упало, похоже, что он споткнулся о стул. Потом раздался звук выдвигаемого ящика стола. Зашуршали бумаги. Потом Астарот снова возник в дверях, победно помахивая старым номером газеты «Молодежная правда».

Все, включая Кирилла, столкнулись головами над газетной страницей. Я с любопытством тоже пробежал по ней глазами. Половину полосы на развороте занимал материал под названием: «Демоны и одержимость».