Мда, Гриша и Гриша. Надо же, двоюродный брат Астарота. Получается, что в своем прошлом-будущем и с Астаротом мог встречаться?

– Велиал, ты чего завис? – Астарот толкнул меня в плечо.

– А? – встряхнулся я. – Да, точняк, погнали уже внутрь!

Мы подхватили вещи… Ну как, подхватили. Нагрузились, как ослики и потащили всю эту гору скарба внутрь. По ходу дела, пока мы сдавали вещи в багаж и топали на посадку, выяснилось, что Гриша вовсе не упал к нам на хвост, просто совпадение такое. Его клуб уже уехал в Геленджик не то на сборы, не то на соревнования, а ему самому надо было задержаться по семейным делам, так что сейчас он своих догоняет. И летит, фактически, тем же маршрутом, что и мы – через Москву в Сочи. А дальше по его плану переночевать и с утра рвануть морем сразу до Геленджика. В момент обсуждения последнего плеча его путешествия Астарот незаметно так облегченно выдохнул. Ему вообще присутствие Гриши в нашей компании как-то как-то не особенно нравилось. Он нервно дергался каждый раз, когда Кристина с ним заговаривала. При этом не сказать, чтобы Гриша вел себя как-то неприятно. Нормальный дружелюбный парень. Ну, со скидкой на могучий плечевой пояс, по сравнению с которым даже я смотрелся дрищом, не то, что Астарот.

Место у окна досталось Еве. Астарот с Кристиной сидели впереди, ближе к носу самолета, а Гриша – наискосок через проход от нас. Когда мы погрузились и распихали свою ручную кладь по полкам, он открыл книжку и уткнулся в страницы. Хм… Интересно… Что же такое случилось с ним, что из вот этого цветущего парня, спортсмена-комсомольца, который еще и Ремарка в самолете читает, Гриша стал тем, кем стал. Поломанным и потерянным.

Самолет медленно рулил к взлетке. Ева смотрела в окно, иногда ее рука находила мою и крепко сжимала. Волнуется. Это нормально. Я тоже слегка так мандражировал, но не столько по поводу перелета, сколько насчет всего нашего отпуска. Это в прошлом-будущем все было легко. Открыл нужные приложухи, полистал варианты, просмотрел фотки и отзывы, выбрал подходящее, забронировал, приехал, заселился. А тут, получается, мы летим совершенно наобум. Вчетырнадцатером. Хех. Я еще раз мысленно произнес это же слово по слогам. Ничего так себе, компания, да уж. В Питер мы гоняли меньшим составом. Впрочем…

Я снова оглянулся на Гришу. Тот на разгон самолета не обращал вообще никакого внимания. Шевелил губами и перелистывал страницы. На лице – спокойная безмятежность.

Самолет остановился. Двигатели рев двигателей стал громче. Ева снова нашла мою руку и сжала пальцы. Я посмотрел на нее и ободряюще улыбнулся. Она ответила тревожной такой слабой улыбкой. И тут самолет сорвался с места и погнал на взлет. Спину прижало к спинке сидения, где-то впереди заплакал ребенок. Кто-то нервно засмеялся.

Ева нервно выдохнула и прилипла к окну. Не отпуская при этом мою руку.

Три. Два. Один.

Тряска прекратилась, земля стремительно ушла вниз, превращаясь в спутниковый гугль-мэп. Дороги, машинки… Хех, почему-то этот момент меня всегда восхищал, с самого первого раза. Не знаю даже, сколько лет мне тогда было. Три? Четыре? В общем, когда первый раз я летел на самолете еще совсем мелким, то когда впервые увидел дорогу и медленно ползущие по ней машинки, то так обрадовался. И теперь в каждый свой перелет я всегда старался увидеть дорогу внизу. Увидел машинки, значит все, взлет прошел нормально.

Самолет воткнулся в молоко облака, его тут же затрясло. Ева сжала мои пальцы крепче. Никто в салоне больше не смеялся и не разговаривал. Все сосредоточенно молчали.