Минус еще полчаса времени.

К этому моменту настрой я имел весьма философский. Так что когда из спальни выплыла наташина деревенская тетка, я даже глазом не моргнул. Хотя в ее платье из потертого бордового бархата она была похожа на вышедшее на прогулку кресло.

Ладно. Погрузились, погнали.

Захар поначалу никаких хлопот не доставлял. Сидел на переднем сидении, вцепившись обеими руками в грубо выструганный крест на груди и тихо что-то шептал. Молился, очевидно.

Проблемы с ним начались, когда мы въехали в Новокиневск. Там он заволновался, обнаружил ручку стеклоподъемника, опустил со своей стороны стекло и принялся костерить проходящих мимо женщин и девушек за фривольный вид, короткие юбки, яркую косметику. За все, в общем. Кажется, его возмущал сам факт того, что женщины имеют наглость вот так просто ходить по улицам.

Почувствуй на себе словосочетание “испанский стыд” во всей красе, так сказать.

В общем, мы успели к самому концу выкупа. Когда жених со своим свидетелем, роль которого выполнял Лео Махно, уже практически преодолели все препоны и топтатись где-то в сенях. Откуда раздавались залихватские частушки весьма похабного, кстати, содержания. Даже жаль, что ни одной не запомнил, надо будет, когда страсти улягутся, узнать у Наташи адрес этой “столетней” Галки и записать несколько. Весьма забавное народное творчество.

– Кстати, я еще утром сегодня подумал, – задумчиво проговорил Бегемот. – А разве можно так, что свидетель и свидетельница – это отец и дочь? Это же как-то неправильно…

– А почему нельзя-то? – удивленно всплеснул руками Бельфегор. – Это не не они женятся.

– На этот счет у наташиных родственников было очень много возражений, – засмеялся я. – Когда они узнали, что это так, чуть ли не требовали немедленно вернуться в загс и перерасписаться с нормальными свидетелями. Но дело было уже часов в десять вечера.

– А что, никто не подрался? – спросил Астарот.

– Ну… почти, – засмеялся я. – Захар кидался на Леонида Карловича, хватал его за грудки и требовал: “Пойдем выйдем!”

– Когда узнал, чем он занимается? – фыркнул Бельфегор.

– Что ты, эти вещи там не обсуждали, – помотал головой я. – Тамада устроил конкурс, в котором Леонид Карлович победил просто. А подвыпивший Захар, который до этого пытался читать нотации родителям дяди Вовы и объяснял Еве, что все, кто до брака занимается сексом, будут гореть в аду, вдруг превратился в озорную свинью. Пытался приударить за мамой Наташи. Получил в чан от Нюрки.

“Ангелочки” заржали.

На самом деле, рассказывать всерьез, что там на этой свадьбе было, мне не очень хотелось. Мало веселого в таких праздниках. Много неприятных моментов. Из тех, которые в двадцать первом веке назовут сочным словечком “кринж”. Очень уж из разных миров происходили родственники жениха и невесты. Родители дяди Вовы выглядели как респектабельная пожилая пара, элегантно одетые, невозмутимые. И к ним прицепилась, как репей, полуграмотная тетя Вера.

А в финале, когда я обнаружил Наташу плачущей рядом с туалетом, я сграбастал наших молодых, сунул их в машину и увез в гостиницу “Новокиневск”. И потом самолично проследил, чтобы гости особо не засиживались там.

Так что сегодня счастливые лица всех, кто на вчерашнем торжестве присутствовал, были вполне оправданы. Что бы ни вытворили сегодня приглашенные нефоры всех мастей, у них все равно не будет шансов так звездно все испоганить.

– О чем смеемся? – спросила Ева, обняв меня сзади.

– Да вот, расспрашивают меня про вчерашний день, – ответил я, повернув к ней голову.