Но все равно…

Уже полноценный концерт, даже чуть дольше затянулся, чем надо бы.

Я открыл свою сумку и извлек из нее термос. Протолкался к Астароту и Наде, которых со всех сторон окружила публика.

– Так, граждане, всех вас очень любим, но нашим звездам нужен отдых, так что… – я широко улыбнулся и развел руками. Вежливо оттирая зрителей в сторону выхода. Намекнул, типа.

– Да, мужики, давайте уже на выход! – поддержал меня Влад. – Кстати, есть предложение…

Слушать Влада дальше я не стал, отвел Астарота и Надю в сторонку и открутил крышку от термоса.

– Вы прямо зажгли у меня сегодня! – сказал я, наливая в крышку-чашку густой чай с молоком, корицей и медом. – Молчите! Вам еще послезавтра надо быть в голосе, так что пьем горяченькое!

– Чай с молоком? – скривила носик Надя. – Фу, я его не люблю!

– Не только с молоком, там еще и масло сливочное, – сказал я. – И любить его вообще необязательно. Давай, как лекарство! Только медленными глоточками…

– Блин, ну Вееелиал… – заныла Надя.

– Кому сказал, помалкивай! – я выдал Наде щелбан и сунул чашку в руки. Она показала мне язык, вздохнула, но горячее питье выпила.

– Теперь твоя очередь, – я снова наполнил чашку и протянул Астароту.

– Как мы отыграли? – спросил он.

– Молча пей! – рыкнул я. – Отлично отыграли. Даже в чем-то гениально. Уроки вам точно на пользу идут.

– Блин, мне эти распевки сначала такой фигней показались! – ухмыльнулся Астарот. – Даже перед соседями стыдно было, вою какую-то фигню!

Астарот закашлялся, и я выдал ему легонького леща.

– Молча! – прикрикнул я.

Астарот заткнулся и послушно выпил чай тоже.

– Тссс! – я приложил палец к губам. – Помолчите хотя бы минут пятнадцать, серьезно.

Надя открыла, было, рот. Но ничего не сказала, только вздохнула. Я поддался внезапному порыву и обнял их обоих.

– Отработали просто огненно! – сказал я. – Уровень уже какой-то другой, честное слово. Но вы реально сейчас помолчите лучше. Понимаю, что хочется чего-то наговорить, но ваши золотые голоса вам очень скоро понадобятся. Еще по кружечке?

– Все, мы всех выгнали, – радостно отрапортовала Ева. – Дверь заперта, Мише скормила полстандарта валерьянки. Думала, он в обморок упадет. Сейчас его там Света успокаивает.

– Истерика-таки случилась? – усмехнулся я.

– Почти, – фыркнула Ева. – Он там чуть орать не начал, когда люди на крыльце закурили. Еле оттащила.

Надя снова открыла рот, но я бдительно следил, так что своевременно закрыл ей его ладошкой.

– Последи, чтобы наши два соловья сидели молча и пили чай, – сказал я и вручил Еве термос. – Пойду выдам нашему научному сотруднику еще немного успокаивающего средства.

Мишу я нашел в обществе Светы, которая обнимала его за плечи и гладила по голове. И Наташи, которая сидела перед его стулом на полу и немигающим взглядом смотрела на него. Чем, кажется, ужасно его пугала.

– Мишаня, дай краба! – сказал я и потрепал Мишу по плечу. – Ты держался молодцом, я тобой горжусь! Светик, иди Еве помоги, чтобы наши певцы не начали трындеть раньше времени. Разрешаю их даже немного бить.

– Как скажешь, босс, – Света хихикнула, отпустила мишину голову и встала.

– Вееелиал, убеди его еще раз звезды включить, – сказала Наташа умоляющим тоном.

– Цыц, не пугай Мишаню, он у нас один такой, – сказал я и плюхнулся на стул рядом с научным сотрудником. – Ну что, ты как?

– Н-н-нормально, – ответил он, косясь на Наташу, которая так и сидела перед ним на полу, обняв свои острые коленки.

– Деньги, – сказал я. – Я пришел дать тебе денег. Ты готов?

– А я думал, что… – Миша поежился. Да уж, нервный он все-таки.