Ничего себе, думаю. Второй раз за день он определяет меня в супруги. Я так и привыкнуть могу.

- Как же неосторожно оставлять такого мужчину без присмотра… - пропевает Джоанна.

Господи, от её тона меня вывернет раньше, чем я попаду в этот чёртов туалет. Наконец, его дверца открывается.

Перед зеркалом двигаю губами, хлопаю веками – стрелки на месте. Ну чем не звезда? На любителя, конечно, но звезда. Бетельгейзе.

А тем временем на моём законно выкупленном месте меня ждёт сюрприз – у окна сидит одна из стаи наседок. И не просто сидит, а кормит грудью ребёнка.

- Не поняла?! – вопрошаю.

Она делает вид, что не слышит, одной рукой поправляя платок на щёчке ребёнка, чтобы её титьку не было видно, другой листая ленту в соцсети.

- Ещё раз повторяю: я не поняла, что ты здесь делаешь?

Ноль эмоций.

- Это моё место!

Никакой реакции. И я хватаю её за плечо, плевать мне, кого она кормит, пусть делает это на своём месте.

Боже, как же она орёт, нет это не курица, это индюшка!

В мгновение подбегает стюардесса:

- В чём дело?

- Это я у вас хочу спросить, в чём дело? Почему эта женщина сидит на моём месте, да ещё и орёт?

- Вы уверены, что это ваше место?

- Конечно, вот мои билеты. У меня выкуплено два места.

- Вы не можете выкупить два места.

- Как же не могу, если выкупила? Вот и чек Вам, пожалуйста. Два крайних, вот это – показываю на место у прохода, и вон то вот у окна.

Я бухгалтер. У каждой сделки должно быть документальное подтверждение – это железно.

- Она чуть не выкрутила мне руку! – наглеет мамаша.

- Всего лишь деликатно попросила убраться с моего места!

- Так, прошу успокоиться, дамы! Давайте относиться с уважением друг к другу и остальным пассажирам нашего рейса! Мисс Харпер, у Вас действительно выкуплено два места. Но одно из них свободное. Мисс…

- Амира Наббани, - подсказывает курица, упаковав грудь в свой балахон.

- Мисс Амира, пересядьте, пожалуйста, в среднее кресло, если Вас не затруднит.

- Но мой ребёнок хочет смотреть в окно!

- Боюсь, это место принадлежит Мисс Харпер, и Вы можете поменяться только с её позволения.

- Я сама хочу смотреть в своё окно! – заявляю из вредности.

Амира резко встаёт, гневно дёрнув ребёнка так, что тот заорал – ну вот точно назло мне. И мы так летим дальше – я у окна, она посередине, и крайнее место свободное. Ребёнок то орёт, то воет так, что уши закладывает.

Такого фиаско я не ожидала. Нет, у меня был предусмотрен план Б на такой случай:

- Пересядь в крайнее кресло, - говорю ей.

- Нет.

- У меня в этом ряду два места! – хоть ноги подниму, думаю.

- Нет.

Ребёнок орёт, но она и не думает его успокаивать. И вообще, чего он так орёт? Может, она его там щиплет втихаря?

Кэролин с другой бабкой трясущимися руками вставляют в уши принесённые стюардессами затычки, мимо по второму ряду проносится Клэр с кувшином воды и стаканами.

- Клэр! – ору ей вслед. Но она не слышит, или делает вид, что не слышит.

Я уговариваю себя, что это не самый худший день в моей жизни, и это чистая правда. И я почти уже готова смиренно принять судьбу и плюнуть на потраченные на этот перелёт полторы тысячи долларов, как вдруг кого же я вижу? Тысяча чертей! Якорь вам в глотку! Мачту вам в зад! Да разразит весь этот долбанный самолёт гром!