- Лео, Вы не могли бы мне помочь? – ещё медовее приглашает его она и  тянется своей ручкой в бесконечность багажного сундучка.

- Конечно. Позвольте мне.

- Никак не могу достать…

Мне кажется, или она совсем тупая?

- Деточка, отойди-ка в сторону, Лео справится с этим и сам! - теряет терпение бабуля, и впервые за этот полёт начинает мне нравиться.

Магдалена на мгновение  изменяет своей выправке и теряет даже пластиковую улыбочку, но её разочарование очень скоро сменяется очарованием, потому что Лео поднимает руки. И, кажется, обе перестают дышать – Магдалена и бабуля:

- Ох, где же вы, мои девятнадцать лет… 

22. 20

Still Corners - Beginning To Blue

Нет смысла это отрицать, Лео хорош собой. Тот редкий случай, когда мужик - липкая лента, а женщины на его пути бестолковые мухи. Ладно б он был только высоким и широкоплечим, так нет же, ещё и безупречный типичный англосакский профиль. Всегда думала о том, кому же такие достаются? Наверняка, только стройным и бесконечно миловидным актрисам, с никогда не сходящей улыбкой и здоровым румянцем на щеках после ежедневных прогулок верхом или виндсерфинга. Нет, стюардесса Австрийских авиалиний  на роль принцессы не подойдёт, разве что временно. Кратковременно. 

Некто с женоподобным, но при этом мужским голосом, просит воды,  и Магдалена, пряча раздражение, уносится работать. Кэрол, с трудом вынырнув из хрустального мира любования, благодарит своего благодетеля:

- Спасибо тебе, Лео. Спасибо, дорогой. Хороший ты парень, Лео, - напевает она, поглаживая его по руке чуть ниже плеча. – Но на эту, - кивает в сторону ушедшей стюардессы, - не смотри. Тебе не такая девочка нужна.

- Какая же? – посмеивается в ответ он, но делает это мягко, даже ласково.

- Особенная.

- И в чём же она должна быть особенной?

- В главном – в женской силе. Жизнь в ней должна бить ключом! – и для пущей убедительности Кэрол сжимает свой увесистый темнокожий кулак и машет им перед носом у Лео. - Ну вот, к примеру, как та чудная в балетной юбке, что в аэропорту старой кошёлке натолкала. Видал, как у неё глаза горели? Аж искры кругом! Ох, а как бы такая искрила в твоей спальне…

Ошарашенный, он только поднимает брови, а я аж голодной слюной подавилась: кого это она имеет в виду?

- Такая выберет для твоей жизни только самые яркие краски! – уже разошлась бабуля.

Лео склоняет голову на бок, затем разворачивает её так, что мне теперь виден его профиль – будто уверен, что я за ним наблюдаю, и делает это нарочно.

- Вы полагаете, моей жизни нужны краски?

- Я прилично пожила, дружок. Пятьдесят лет с Бобби рука об руку.  Я говорила тебе, что не отказалась от него. А знаешь почему? Потому что мы искрили. Потому что я ни за что не променяла бы эти 50 лет ни на какие другие, если б даже мне предложили выйти хоть за самого принца! Я бы выбрала своего беглого Бобби. А сколько пустых пар за всю мою жизнь прошло мимо меня? Нет, были и счастливые – но это реже, чаще несчастные - пустоцветы. Так вот счастливые всегда дополняют друг друга. Они не похожи, но они два разных черепка одного кувшина. Когда притираются – искры летят, страсть кипит, но скучно им никогда не бывает. А где скука, дружок, там и конец всему.

Мне только видно по макушке, как Лео, замерев, смотрит на старуху в упор:

- С чего вы взяли, что я одинок?

- Давно живу, говорю же. Вижу, как и чем ты бабочек от себя отгоняешь – ловко придумал, но меня не обманешь: глаза у тебя, как у волка без стаи. Неприкаянные они, тоска в них, нет у тебя тепла женского, ласки нет. Нет у тебя женщины.